– Речь не о вас, – терпеливо пояснил инспектор. Парень был невротиком, это было заметно с первого взгляда, и, наверное, наркоманом, но, работая поблизости от Сохо, Каннингем и не такого насмотрелся. Грешки артистической среды его и правда не интересовали. – Я хотел поговорить с вами о человеке по имени Стивен Роу.
Стрейчи захлопал глазами.
– Я с ним знаком? Виноват, не помню: у меня много разных знакомых. А почему вы спрашиваете?
Каннингем поставил портфель на стул, извлёк из него фотографию Роу и дал посмотреть хозяину дома. Тот отреагировал мгновенно.
– А, приятель моего брата? Был у нас один раз на прошлое Рождество. Вряд ли я смогу много про него рассказать, я его с тех пор не видел. К тому же мы с тех пор переехали. Может быть, спустимся в гостиную? Вряд ли вам удобно беседовать стоя.
Он оглянулся на поддельный стеллаж.
– Как вам моя дверь? Весело, правда? Названия книг можно менять, если хочется – просто пририсовать новые.
Провожая Каннингема вниз по лестнице, он небрежным тоном пояснял:
– Видите ли, мои друзья умотали на романтическую прогулку по окрестностям, а я в это время дня вовсе не расположен к такому спорту. Мне просто обязательно надо поспать после обеда, иначе пищеварение расстраивается. Простите, что некому было вас принять.
Меньше всего сейчас на свете Каннингему хотелось слышать о романтических пеших прогулках. Дивану в гостиной он обрадовался, как рыцарь Круглого стола – святому Граалю. Ему с трудом удалось сдержать гримасу облегчения, когда он опустился на сиденье и перенёс хотя бы часть непосильного веса с ног на пружины дивана.
Стрейчи устроился в кресле напротив, забравшись туда с ногами, как мартышка. Пижама была велика ему, сползая с истощённого плеча. Худыми нервными пальцами он перебирал бороду.
– А что натворил этот Роу? Что-нибудь серьёзное?
– Я не могу разглашать эти сведения, – как можно суше ответил инспектор. – Вы можете ответить, в какие дни он у вас был?
– Точно сказать не могу, ведь на Рождество у меня было столько народу. Я же не записываю визиты в какой-нибудь там бархатный альбом. Люди приходят и уходят, когда им вздумается.
– А чем он здесь занимался? – спросил Каннингем без особой надежды узнать что-то ценное. Стрейчи пожал плечами.
– Делал выписки из перевода Фройда, который прислал Джеймс. Что-то по работе. Мне не особенно интересна эта ахинея.
Лукавит, подумал Каннингем, не так уж он равнодушен к этой ахинее, судя по его библиотечке. Все в этой истории лукавят, но долг детектива – докопаться до истины.
– Больше вы ничего о нём не знаете?