– И Каролина Крейн. Кто из нас вам больше нравится?
Норвежец весело улыбнулся и перекатился на спину. В полном ступоре Каннингем смотрел на облачко рыжих завитков в паху, на недвусмысленный, нежно-пурпурный мясистый столбик. Господи, это его возбуждает, ошеломлённо подумал инспектор. И тут же почувствовал шевеление между собственных бёдер.
Он поспешно отодвинулся, стараясь не прикасаться к Арнесону. Ему следовало вскочить, одеться как можно скорее, но его тело словно приросло к постели, не в силах сдвинуться с места – его бесстыдно заголённое, полноватое бледное тело со стрелкой тёмных волос на животе, в ничего не скрывающей синей рубашке в полоску. Он почувствовал, что выглядит непристойнее, чем сам доктор – совсем нагой, мускулистый Арнесон походил на картину из жизни древних германцев. Словно в ответ на эту мысль, Арнесон с хрустом потянулся и сцепил руки за головой, явно любуясь собой и приглашая полюбоваться инспектора.
Каннингем содрогнулся и потянул на себя край простыни, пытаясь прикрыться.
– Что же делать? – вырвалось у него. Он умоляюще поглядел в насмешливые синие глаза Арнесона. – Только вы можете мне сказать. Что же мне делать?
– Вначале выпить, – спокойно сказал Арнесон. Он слез с постели, не делая попыток одеваться, подошёл к умывальнику и вытащил из шкафчика початую бутылку виски.
– Это приведёт в порядок ваши нервы, – сказал он, наливая янтарное питьё в стакан для воды с ночного столика. – Держите. Об остальном поговорим потом.
Стараясь не глядеть на обнажённое тело Арнесона, Каннингем взял протянутый ему стакан и выпил виски одним глотком. Желудок обожгло (неудивительно, он ничего не ел со вчерашнего вечера), но по жилам вскоре начало разливаться тепло. Арнесон сел в кресло напротив него, откинувшись назад и скрестив ноги.
– Вы спрашивали, что делать, дорогой инспектор? Да ничего. Что вы скажете на набережной Виктории? Что вы спали со мной, пока я был Каролиной Крейн? Боюсь, вас отправят или в психиатрическую лечебницу, или в тюрьму по статье Оскара Уайльда. Кстати, вы не ответили на мой вопрос: а в таком воплощении я вам нравлюсь? Признайтесь, ведь нравлюсь?
От выпитого у Каннингема затуманилась голова; слова Арнесона долетали до него, словно издалека.
– Дело, – прохрипел Каннингем, опираясь о подушку. – Мне надо закончить дело.
Арнесон иронически усмехнулся.
– Об этом я позабочусь, инспектор.
Всё поплыло перед глазами у Каннингема, и, цепляясь за тающие обрывки мыслей – не может быть, нет, ведь это не то, что он думает, – он повалился на кровать.
5. Кольт-патерсон №5