Очень хотелось использовать эту сумятицу до конца, но я не рискнул отойти от измученного тяжкой борьбой царевича, с адресованной мне блаженной улыбкой устало сползающего по стене.
— Княж Феликс, — произнес он вздрагивающим голосом и жалобно всхлипнул.
«Мания какая-то, честное слово. Как увидят меня, так сразу норовят расслабиться, — подумал я, вспомнив Дубца. — А я не бог, всюду один не поспею!»
Вывод? Надо срочно повышать парню настроение, чтобы и он подключался.
— Второй воевода полка Стражи Верных князь Мак-Альпин к твоим услугам! — бодро отрапортовал я, попутно извлекая нож из спины Молчанова.
Тот захрипел, и я, воспользовавшись временным затишьем, на прощанье сказал умирающему:
— Привет передай Ондрею Шерефетдинову. Ты с ним скоро увидишься… в аду. — И выпрямился, глядя на остатки противника.
Два стрельца, два боярина и Сутупов. Все в растерянности. Это хорошо.
Плюс еще один стрелец, но он, судя по протяжному вою и окровавленному боку, тоже вышел из строя. Это совсем прекрасно.
Интересно, кто его так? Хотя да, раз не мое, значит, постарался Квентин, который лежал в метре от меня весь залитый кровью.
Почему-то я и мысли не допустил, что все убитые стрельцы, валявшиеся на полу, включая и шотландца, пали от рук царевича. Скорее уж наоборот — всех их завалил именно Дуглас, который не из тех, кто кидается в стае шакалов на одинокого львенка.
Одно слово — поэт.
Жаль, что он так ничего и не понял, а сообразил, когда стало совсем поздно.
Ну да, ведь ты ж вдыхал особый воздух!
Ты не привык барахтаться во зле!..
Ты жизнь провел на выдуманных звездах,
А жить-то надо было на Земле!..
[143]И я мысленно попросил у него прощения за то, что подумал о нем дурно.
Итак, что мы имеем?
Получается, шотландец успел вывести из строя троих, если считать раненого. Оставшиеся продолжают пребывать в замешательстве, не понимая, кого и за каким чертом принесло.
Только вот поведение царевича мне не нравилось. Рано расслабляться и канючить: «Княж Феликс, княж Феликс».
— А вот реветь не время! — через плечо жестко заметил я ему, но сразу и ободрил: — Немного еще потерпеть осталось, так что подсоберись.
— Угу, — донеслось до меня.
Первым из столбняка вышел Сутупов. Я всегда говорил, что российские чиновники — народ очень сообразительный… когда речь идет об их деньгах или об их жизни, что для многих одно и то же.
Стремглав кинувшийся к дверям Богдан был чудесной мишенью, но я смазал — помешала широкая грудь Голицына. Так Сутупов и выскочил в сени с моим ножом в левом предплечье.
— И ты тута?! — прорычал очнувшийся Василий Васильевич и зловеще пообещал: — Ну уж ныне ты точно помрешь.