— Как-то так, да.
И пусть про непутёвого старшего сына было очередным оскорблением, сказанным как бы между прочим, однако это никакое не преувеличение, так что я молча проглотил её слова.
Не сказал бы, что мне не нашлось места.
Просто чувствую себя там неуютно.
— И ты уехал кататься по округе. Хм-м. Но я всё равно не понимаю. Почему это привело к ссоре с сёстрами?
— Рано утром, когда я уже собирался по-тихому улизнуть на горном велосипеде, меня поймала сестра. Мы поспорили.
— Поспорили?
— Сёстры, наверное, хотели отпраздновать вместе со мной, но я-то не могу.
— Не можешь, значит. Поэтому? — многозначительно повторила Сендзёгахара.
Наверное, хотела что-то этим сказать.
«Роскошная проблема».
Для Сендзёгахары, живущей без матери, это будет так.
— В средней школе девочки часто ненавидят своих отцов, так может, у парней также с матерями?
— Эх… Нет, мне не трудно с ней, и я не ненавижу её, просто мне как-то неловко рядом с ней, да и с сёстрами, если честно, тоже…
«Братик, вечно ты такой»
«Всегда ты так…»
— Но, Сендзёгахара. Проблема не в этом. Ссора с сестрой, День матери, это неважно. Это не только сегодня, такое случается каждый праздник. Просто, знаешь…
— Что просто?
— Короче, сколько тут не говори, но я сам не могу отпраздновать День матери, сам разозлился на слова сестры, которая младше меня на четыре года, это показывает насколько я ничтожен, но как бы это не раздражало, уже ничего не поделать.
— Хм-м… Запутанная проблема, — проговорила Сендзёгахара. — Настолько закручена, что преобразовалась в метапроблему, что-то вроде, что было раньше курица или яйцо.
— Яйцо было первей.
— Спорно.
— Она не запутанная, а просто жалкая. Такая же ничтожная, как и я. Только подумаю, что мне придётся извиняться перед сестрой, то уже совсем не хочется возвращаться домой. Хоть всю жизнь в этом парке проведи.
— Не хочется возвращаться домой?..
Сендзёгахара вздохнула.
— Боюсь, мне не по силам справиться с твоей ничтожностью…
— Хоть бы попыталась…
— Конечно же, мне не по силам справиться с твоей ничтожностью…
— …
Предсказуемо, но она сказала это таким жалостливым тоном, что я ещё больше погрузился в пучины отчаяния. Ну, я бы не назвал это таким уж отчаянием, но достаточно, чтобы усилить моё отвращение к себе.
— Вообще никудышный человек. Если уж беспокоиться, то я хотел бы волноваться о счастье человечества, о мире во всём мире. Но меня заботят только свои мелкие проблемки. Ненавижу.
— Мелкие…
— Можно сказать даже убогие. Это как раз за разом вытягивать омикудзи24 «малая удача», такая вот убогость.