Было темно, как после заката. Порой облака разрывались, пропуская местное солнце – красный шар, на который можно было смотреть без опаски. Звезда-дистрофик.
Ее багровый свет добавлял пейзажу инфернальности, подсвечивая реявшую пыль, бросая мятущиеся тени. А ветер все выл и выл, трепля тучи, швыряясь песком, припудривая обломки скал, источенные порой до состояния каменных кружев.
Антон поморщился, ощутив запах горелого. Говорят, так пахнет лунный реголит. А на Ортисе – это пылевое амбре.
Спотыкаясь, Ломов сошел с трапа и побрел к большому гусеничному вездеходу, стоявшему невдалеке. Похоже, будка позади кабины была разделена – для чистых и нечистых.
Антон безошибочно открыл ту дверцу, иллюминатор на которой был забран решеткой. Внутри находились две лавки, истыканные, изрезанные инструментами. Пол исцарапан подковками, а стены, там, где по ним елозили спины каторжников, будто черным лаком покрылись.
Тут вездеход задрожал и тронулся. Дорожка была та еще. Похоже, ее время от времени расчищали от наносов и грейдеровали, но ветер с упорством идиота валил и валил песок да пыль.
Проехав между холмов, тянувшихся длинной грядой между космодромом и станцией «К», вездеход покатил пологим спуском. Впереди, в душной пылевой метели, прорезались огоньки. Зона!
Сравнение с метелью и поземкой было достаточно верным – снаружи было не жарко, плюс пять от силы. Как в холодильнике.
Вблизи станция не впечатляла – несколько рядов бункеров, по форме – округлых параллелепипедов, между которыми висели круглые галереи-переходники. Именно висели, примерно в метре от земли. Да и сами бункера не стояли на грунте, а были приподняты над ним чащей свай – видимо, строители учли опыт космодромных пакгаузов и позволили пылюке проноситься под полом, между свай, а не хоронить здания под курганами наносов.
Над парой бункеров поднимались круглые наблюдательные башни. Надо полагать, здесь был реализован типовой проект, который не слишком сочетался с ортисианскими условиями.
За кем тут наблюдать? И как? Да и зачем?
Узник сам будет спешить на станцию, поближе к теплу, воде, пище, воздуху.
Вездеход заклекотал, заскреб гусеницами и въехал по гулкому пандусу в ангар. Ворота тут же сомкнулись, но залетевшая пыль продолжила клубиться по инерции, постепенно оседая на керамический пол.
Антон счел, что пора выходить, и открыл дверцу – ее не запирали. Вера охранников в здешнюю безысходность – и безвыходность – Ломову понравилась.
– Тринадцатый! – позвал Мас. – Двигай за мной.
– Куда?
– К коменданту, куда ж еще… Пусть тебя поселит.