– А мы не местные, – усмехнулся Ломов. – Нас сюда продали в «трудовики» с рейдера «На-лиу». Слыхал, быть может? А мы чего-то не захотели.
Фермер рассмеялся.
– Да тут таких… знаешь сколько? Вон, батя мой тоже в плен попал. Продали его в Дассине, а он в ту же ночь сбежал. Сюда, на Юг. А тут так – можешь волю отстоять? Молодец, стало быть, свободный. Не можешь? Значит, быть тебе рабом. А имперцы – те еще сволочи. Для них все, кто не с Анга, – рабы! А батя мой поднялся, развернулся. Мне вон нейрошунт поставил, когда я школу кончил в Дассине…
– Слушай, давно хотел спросить, да не у кого…
– Спрашивай.
– Насмотрелся я на ангиан… Почему они такие? Словно кто душу из них вынул почистить, а обратно сунуть забыл.
Бастер хохотнул.
– Хорошо сказано. Да, имперцы такие. Потому я и опасаюсь их – они не совсем люди. И дело вовсе не в их носах. Просто… Хм. Это началось лет двести назад. Тотальное извращение. Да-да! Вот, они любят нас критиковать за наши ранги, лишь бы погордиться тем, что сами когда-то были разделены на касты. Потом-то они их отменили. Великое достижение! С этого-то все и пошло, с безудержного стремления к свободе. Вроде бы хорошая цель – свобода, но ведь должны же быть какие-то границы, рамки, иначе не воля получается, а вольница, вседозволенность, хаос. Потом они отменили разницу между расами – у них на Анге жили люди с голубой кожей, их там угнетали по-всякому, а потом носолобые постановили, что расизм непозволителен.
– Политическая корректность.
Фермер подумал и кивнул.
– Подходящее определение! В принципе, начали они правильно, но постепенно зашли в тупик. Уравняли нормальных людей и гомосеков. Уравняли нормальную семью с браками линейными, клановыми и прочими.
– А семья – это ячейка общества…
– Именно! – восхитился Гил. – Исчезла семья – и общество распалось, а процесс расчеловечивания продолжался. В итоге ангиане стали как бы бесполыми существами, им без разницы, мужик ты или баба. Даже к сексу они тягу утратили. Ты же видел команду Тхан Коха? Ну! Ничего не заметил? А между тем половина ангиан в экипаже – женщины! Вернее, «пассивные партнеры» – это все, что осталось от прекрасного пола. В ихних женщинах уже ничего женского не осталось. В буквальном смысле! – Антону показалось, что Гил говорит не своими словами, а словно вспоминает давно читанное. – Имперцы оскопили свои чувства – и оборотились в бездушных, бесчувственных особей. С другой стороны… Я вот обмолвился, что боюсь их. Пустоту в душах ангиан заполнил рационализм, но в этом не сила, а слабость. Когда была война, лоаниты сражались за своих родных и близких, за детей и любимых, а имперцам геройствовать не с руки – это же не разумно. Да и что такое интеллект сам по себе? Вон до войны скольких лоанцев они сделали рабами! Нет, не для того, чтобы копать или сеять, а чтобы думать! Изобретать, изучать! Носолобые уравняли оба пола и утратили не только амурные переживания, но и стимул к тому, чтобы совершать открытия. Так что… не знаю. Они и пугают меня, и в то же время вызывают брезгливость.