Палач ответил не сразу. Некоторое время он в молчании переводил свой тяжелый взор с меня на пленников и обратно, но, похоже, его мысли заработали в правильном направлении. Когда садист отвлекается от своего любимого занятия и призадумывается, можно быть уверенным — он отнесся к твоим словам со всей серьезностью.
— Что именно натворили эти животные в том месте, куда ты меня приглашаешь? — поинтересовался мордоворот спустя примерно минуту. — Только предупреждаю: говори правду, потому что я нутром чую, когда мне вешают на уши лапшу!
— Хочешь знать правду, значит, ее и получишь, — заверил я его. И поведал ему о том, о чем мне рассказали мои наниматели из деревни Лопатино. В их истории хватало душераздирающих подробностей, способных пронять даже такого непрошибаемого головореза, как этот малый. А если я где-то что-то и приукрасил, то совсем чуть-чуть. Не настолько, чтобы погрешить против истины и дать моему слушателю изловить меня на лжи.
По ходу моего рассказа лицо истязателя становилось все мрачнее и мрачнее. Несмотря на его звериные наклонности, кое-что человеческое в нем все-таки оставалось. Самая малость, но этого было достаточно, чтобы мы с ним пришли-таки к компромиссу.
— Ладно, твоя взяла, — буркнул громила. И, вернув тесак в ножны, с досадой посмотрел на получивших отсрочку от смерти бандитов. — Так и быть, прокачусь с тобой до той дыры, покажу тамошним слюнтяям, что почем, раз у них самих для этого кишка тонка. У тебя в багажнике найдется еще веревка, чтобы связать добычу покрепче?
— Разумеется! И не только веревка, но и кандалы найдутся — без них в моей работе не обойтись… Так как прикажешь тебя называть? Не Крысиным же Волком, в конце концов. Не спорю, крутое имечко, но какое-то оно все же неправильное. Да и обидное, если на то пошло.
— Я — Панкрат, — не слишком охотно признался мой временный компаньон и попутчик, — но можешь, если хочешь, называть меня Ананасом. И еще ты должен кое-что обо мне знать. На самом деле я — один из них… — Он указал на Дырокола и его подручных. — В смысле, не из их банды, а тоже из беглых зеков. Понимаю, что такие чистоплюи, как ты, не верят на слово выродкам вроде меня, но все равно скажу: я с бандитской жизнью давно завязал. Окончательно и бесповоротно. И к тухлому блатному миру всяких там Дыроколов и ему подобных больше не принадлежу. А иначе, сам посуди, с чего бы эти твари называли меня «крысиным волком»?
— Считай, Панкрат Ананас, что я — неправильный чистоплюй, и, так уж и быть, приму твои слова на веру, — кивнул я. — Ну а зовут меня Степан. Степан Иванович Четвертаков, а не Стэнли Квадро, хотя в здешних краях я более известен под своим цирковым псевдонимом. Кстати, тебе тоже не помешает взять кое-что на заметку. А именно: раз уж мы с тобой договорились отправить этих троих на честный суд, я не допущу, чтобы по дороге ты нанес кому-то из них увечья. Настанет время — увечь их сколько влезет. Но до той поры чтоб ни-ни, о'кей?