Кармель промолчала. В походах и поездках ей доводилось посещать платные общественные туалеты на вокзалах. Она брезгливо передёрнула плечами. Софья сбросила халат, он медленно опустился на дно. Макияж на её лице потёк, намокший тюрбан съехал набок.
– Ты надоела мне. Вали отсюда. Я надеялась, Алку не найдут и Сеченов всю жизнь проживёт, не зная, что случилось с его семьёй. Чего ты в лесу потеряла?
Кармель с отвращением посмотрела на неё.
– Ты так ненавидишь Сеченова, что не пожалела родных. Я разыскивала солдат, погибших в годы войны, а наткнулась на Аллу с детьми.
– Ты всё испортила. – Софья сняла тюрбан, кинула его в воду. По плечам рассыпались светлые густые волосы. – Я не убивала их, Алла сама всё сделала. – Она закрыла глаза и сжала кулаки. – Я любила Сеченова, а он выбрал Алку.
Кармель ощущала горечь во рту и боль в душе. «Оказывается, любовь может быть разрушительной».
– Она ещё смеет говорить о любви! Может, она и любила, но это не оправдывает её жестокости и чёрствости, – возмутилась Катя. – Софья врёт. Небось своими советами подтолкнула Аллу к чудовищному поступку. Я внимательно слушала эту раскрашенную куклу. Алла, наверно, с детства доверяла и слушалась её.
– Почему Алла отправилась на место бывшей деревни? – Кармель покосилась на Софью, усевшуюся на край бассейна.
– Она вечно вспоминала это место. Что она там видела хорошего, не понимаю. Алла не посвящала меня в подробности, сказала только, их никогда не найдут, – проговорилась Софья.
Кармель вздохнула.
– Я узнала всё, что хотела. У меня больше нет желания продолжать разговор. Не мне судить, но тебе жить с тем, что ты сотворила.
– Если хочешь знать, Алка всегда была слаба на голову. Я ничего тебе не говорила, а если доложишь Сеченову, скажу, что ты врёшь.
Катя возмутилась:
– Вот сволочь! Довела племянницу до самоубийства и не кается.
– Пойдём, Катя. Ты сама говорила: каждый получит по заслугам. Софья тоже за всё ответит.
Кармель вернулась в дом Сеченова поздно вечером. Ей очень хотелось отправиться в лагерь поисковиков, не задерживаясь в этом доме. Она настолько устала морально, что даже физически чувствовала себя разбитой и больной. А ещё хотелось скорее увидеть Тимура, прижаться к нему и снова ощутить себя живой и счастливой. Кармель не удержалась и набрала номер Тимура. После кошмарного дня она жаждала услышать любимый голос.
– Привет, Тим.
– Привет, Конфетка. Я тут казнил себя, что не записал твой номер, а ты, вредина, не позвонила вчера. Я и сегодня весь день волновался, не пустил ли тебя Сеченов на колбасу.