Йован Киш шесть раз был ранен. И всякий раз пуля задевала его по касательной. Но боль была нестерпимой.
Киш берет свой рюкзак у Давчека. Он чувствует, как лысый взломщик весь обливается потом.
Киш головой делает ему знак в сторону двери. Давчек не двигается с места.
Облака на небе рассеялись без следа. Светит луна. Лицо Милана Давчека покрыто крупными каплями пота. Глаза испуганные.
— Что вы с ними сделали?
Йован Киш молча указывает на входную дверь. Давчек открывает дверь. Теперь руки его не дрожат.
За сорок четыре минуты они добираются до берега Дуная. Киш высчитал время по секундомеру.
Городок спит крепким сном. Дует слабый ветерок. Северо-западный.
— Надо запаять ящики! — говорит Киш.
К тому времени они уже успевают выбраться на речной простор.
Давчек подключает паяльник к аккумулятору. Йован Киш видит, как пальцы' его ходят ходуном.
— Поторапливайся.
Паяльник негромко потрескивает.
— Готово?
— Вы не имеете права впутывать меня в такое дело. Пот с Давчека льет в три ручья.
Он срывает провода с аккумулятора и бросает в воду.
Йован Киш резко дергает на себя рычаги скорости. Нос лодки задирается кверху. Давчек, не удержавшись, падает ничком.
Киш поворачивается на вертящемся сиденье у штурвала.
В ноздри шибает резкий запах пота.
Киша с души воротит.
Фарфорово-голубые глаза его холодны.
— Тридцать лет я занимаюсь этим ремеслом, — хрипит Давчек. — Но крови не нюхал. Ясно?
Йован Киш закуривает сигарету. Глубоко затягивается. Ему хорошо видно искаженное страхом лицо Давчека.
— Знаешь, скольких людей я отправил на тот свет? Лысый не отвечает. Пот с него катится градом. Йован Киш ухмыляется.
— Сам сбился со счета.
Он переводит вперед рычаги скорости. Медленно, постепенно, как и положено по правилам.
— Вот что я тебе скажу…
Йован Киш встревожен. Но голос его звучит спокойно.
— По-моему, тебе нет смысла увеличивать число безвестных покойников.
Когда в Белграде после войны открывали памятник Неизвестному солдату, Йован Киш стоял в почетном карауле. Сверкающие сапоги, новехонькая, с иголочки, форма. Левая рука опущена на диск автомата, правая — на приклад.
Не шелохнувшись, замер он у сине-желтого языка пламени.
Многие тысячи людей проходили мимо него. Советский буксир тащит за собой шесть барж. Его прожектор ярко высвечивает «Ласточку». Йован Киш отвечает музыкальной фразой из «Кар-Букс» и отзывается ревом сирены. Горы гвоздик, роз, хризантем. Киш. не шелохнувшись, стоял в почетном карауле. Оба ящика как раз помещаются в вырытой яме Йован Киш вымерял точно.
Рукой в перчатке Киш поправляет холмик. Словно на могиле своих боевых товарищей.