Сабадош тоже закуривает сигарету.
— Именно поэтому мне хотелось бы знать, где и когда вы видели его в последний раз.
— Я высадил его на берег у шлюза Квашшаи. Под утро, часов около трех.
— Почему вы не довезли его до мотеля? Йован Киш делает паузу. Затем ухмыляется.
— Давчек заявил, что терпеть не может баб. Потом взял меня за руку. А я этого на дух не переношу. Вот и высадил его у первых же мостков. Пусть топает на своих двоих, педераст поганый!
Майор Сабадош приглядывается к Кишу. Изучающе смотрит ему в глаза. Наконец решает все же попробовать.
— Что вы скажете, если я вам сообщу: у нас есть свидетели, готовые подтвердить, что в пятницу утром вас с Давчеком видели в музее Сентэндре?
Взгляд фарфорово-голубых глаз Йована Киша неподвижен.
— Я скажу, что ваши свидетели ошибаются. Майор Сабадош пока не сдается.
— Вас трудно с кем-либо спутать, господин Киш.
— Трудно, но можно. Если судить по вашим вопросам.
Сабадош понимает, что ему не взять верх.
— И вам, разумеется, неизвестно, что музей в Сентэндре ограблен?
Майор ждет. Всегда есть надежда на чудо.
— При этом были убиты два человека.
— Боже мой! — говорит Йован Киш. Он сроду не верил в Бога.
И майор понимает, что надеяться на чудо не стоит.
— Преступление совершено той самой ночью, когда вы с Миланом Давчеком ловили рыбу невдалеке от Сентэндре.
Йован Киш облегченно вздыхает.
— Тогда это не может быть Давчек. Он всю ночь никуда не отлучался.
Не подкопаешься, думает Сабадош, и чувствует, как к голове приливает кровь.
— Возможно, убийца вовсе не Давчек. Во всяком случае я вынужден вас просить не уезжать из Будапешта. Даже на моторке.
Майор более не в силах владеть собой.
— И, если угодно, можете связаться с посольством и выразить официальный протест.
Подполковник Вукетич сидит у начальника. Кабинет размерами напоминает просторный зал.
Вукетич пьет коньяк. Он докладывал сорок минут. Рассказал все, что он знает или предполагает о Йоване Кише.
Теперь он чувствует страшную усталость. И не только потому, что двое суток не спал. Коньяк сейчас очень кстати.
Шеф открывает стоящий на столе серебряный ящичек с толстыми сигарами. Тщательно выбирает себе по вкусу. Ящичек он оставляет открытым. В этом кабинете все большое. Должно быть, поэтому Вукетичу так уютно здесь. Огромному телу его покойно в огромном кресле. Вукетич пока что не закуривает.
— Что ты предлагаешь?
— Ничего я не предлагаю.
Вукетич все же берет из ящичка сигару.
— Я знаю только, что Йован Киш снова будет убивать. Шеф закуривает сигару. Вукетичу огня он не дает. Для раскуривания сигары требуется целая спичка.