В голосе Лонгвея прозвучало предвкушение.
— Надеешься, что полаются?
— Наоборот. Мне нравится твоя идея забрать Дениз целиком в наш отряд. А то от этой работы, девочка уже сама скоро с катушек сойдёт. Показатели психологической устойчивости становятся нестабильны.
— Думаешь, полностью в нашем отряде будет лучше?
— Знаю, — отрезал Лонгвей.
— Это радует. Как у неё с бионикой?
— Интеграция продолжается, сам знаешь. Заменить пришлось почти половину всех имплантатов в руках. Сгорели от нагрузки на этом задании с клещом… И вытащили же малышку… По идее после такой операции надо в криогене лежать, а из-за количества всех имплантатов нашу малышку туда не положишь. Так что она в сознании… и ругается, — со вздохом признался Лонгвей.
— Вырубил бы, пусть спит…
— Не могу, сам знаешь. Будет без сознания, потом будет мучиться с их настройкой. Вот она сейчас ругается, но интегрирует все системы.
— М-да… Ну, тогда хоть чем-нибудь занял бы её, — Грей устало вздохнул. — Долго Дени сидеть в капсуле будет?
— Часов шестнадцать. В принципе там сейчас Рэд очнётся, вот и займут друг друга.
— Если бы это сказал не ты, я бы счёл, что они не в разных капсулах, а в постели, — хмыкнул Дрейк.
Лонгвей довольно расхохотался.
— Капсулы у них стоят рядышком, так что за руки подержаться смогут.
— Ну-ну… Думаю им обоим применение рук сейчас крайне неприятно.
Смех доктора перешёл в ехидное хихиканье.
— О, да!
— Ты слишком доволен этим фактом, Лонгвей. СЛИШКОМ доволен.
— Да ладно… Я тоже сделал ставку. На то, что они останутся напарниками. У них… — посерьёзнел Лонгвей. — Психологическая совместимость на девяносто семь процентов! Где ты ещё найдёшь для Дениз такого напарника?!
— Если ты не забыл, я сам его нашёл и приволок. Только как бы нам не аукнулось его Фариестское воспитание….
— Чем это оно может нам аукнуться? Здравомыслящий молодой человек, как по мне.
— Всё может быть. Ладно, разбирайся. Если что-то будет — звони.
— Договорились…
Разговор прервался.
Тоскливо посмотрев на часы, Лонгвей отправился в столовую. Стоило поесть, хотя бы из принципа…
В кабинете воцарилась тишина.
Опять чёртово попискивание приборов, опять тупая ноющая боль в руках и груди… Ещё и жуткий зуд из-за регенерационного геля… Единственным странным звуком было тихое и проникновенное шипение, в котором угадывались отборные ругательства. Алексей открыл глаза, справляясь с действием наркоза, которым его накачали, и осмотрелся.
Белый высокий потолок, низкая и открытая крышка капсулы из матового закалённого стекла и рядом ещё одна камера, в которой лежит и шипит… Дениз.