Но Белавина перекурить было сложно! Едва заполучив в свои руки вожделенные чашку чаю и пепельницу он, сделав глоток, закурил и более не выпускал папиросу изо рта. Едва докурив предыдущую, доктор доставал из портсигара новую, прикуривал ее об окурок и начинал все опять. Николке, не выносившего табачного дыма, даром, что в его семействе дымили все, доктор Белавин был неприятен. Он сидел тучный, неряшливый, с сползшей на бок манишкой и выгладывающей из-под приоткрытой рубашки волосатой грудью. Портсигар его казался бездонным, кашель — раздражающим, багровое от горячего чая и папирос лицо — противным. Он и пригласил-то Белавина оттого, что тот был действительно прекрасным доктором, а кроме того, помимо своей основной практики он в знак дружбы с Мадам занимался профилактическими осмотрами и лечением Чаек. Именно поэтому его приглашение носило оттенок кулуарности и гарантировало, что история не выйдет за пределы этого дома. Глашу он, конечно, узнал, точнее, знал как Гимназистку, однако виду не подал, ни словом не обмолвился и относился к ней ровно так как и к другим.
После первой чашки чая и сигареты Дмитрия Сергеевича потянуло на рассуждения, и доктор оседлал любимый конек. Закурив следующую папироску, доктор Белавин задумчиво и несколько картинно выпустил в потолок аккуратные кольца дыма и требовательно взглянул на сидящих напротив Наталку с Николкой:
— Ну-с, молодые люди-с, в чем острота настоящего момента мировой политики? — при этом он, надо и не надо, при каждом удобном случае употреблял уже почти вышедшую из оборота приставку «с», что придавало его речи оттенок архаичности.
Николка с Наталкаой молча переглянулись и пожали плечами, а Глаша вообще никак не среагировала, продолжая пить чай, погруженная в свои мысли. Впрочем, ответ на вопрос и не требовался, ведь он был риторическим, и задан задал его доктор исключительно для затравки перед монологом. Доктор упивался собственной исключительностью.
— А острота настоящего момента, — он многозначительно поднял вверх палец, — Состоит в славянском вопросе. Сегодня он — гвоздь мировой политики.
— Почему? — не выдержал Николай, хотя Наталка незаметно толкала локтем его в бок.
Лучше бы он не задавал этого вопроса! Оказалось, что Дмитрий Сергеевич только и ждал этого ждал и, получив пас обратно, пустился в длинные и скучные рассуждения.
— Вот! Кто самый многочисленный этнос в Европе? Славяне! У кого менее всего жизненного пространства в Европе? У славян! Какие народы менее всего склонны к государственному управлению? Славяне!