— А как же Россия?
— Нет-с правил без исключений. Да-с, славянам удалось создать могучее государство — Российскую империю. Но и тут изрядная заслуга немцев. Со времен Рюрика они наши учителя и наставники. А без иностранных учителей у славян получаются Балканы — пороховая бочка Европы — куча карликовых независимых и не очень государств с непомерными амбициями. Им бы хоть толику заняться государственным строительством и обустройством жизни. Так нет, потянуло у соседа кусочек отхватить. Такую бойню между собой устроили[31]! В аккурат почти уж год назад. И, кстати, блаженная Серафима, наша городская «Кассандра», еще прошлым летом предсказывала, что миру в Европе осталось жить ровно год, и очередная заварушка начнется, где бы вы думали? Правильно, на Балканах! И хоть я человек практического склада, сугубо реалист, однако ж, ждать не долго осталось, поглядим-с. Упаси боже, если наше правительство вместо того, чтобы своими делами заниматься, кинется очередной раз защищать братушек, которые снова нацелились друг дружку в глотки.
— Вообще-то мой дед кровь за славян проливал. — дрожащим от гнева голосом сказала Наталка.
Николка глянул мельком — залюбовался: «Дева Валькирия[32], истинно Валькирия!» Его взгляд был столь красноречив, что не укрылся от Клавдии, и та обеспокоенно шевельнулась на своем стуле. Даже Глаша вынырнула из глубин своего подсознания и переводила взгляд на спорщиков: с одной стороны на другую. Лишь доктор Белавин не мутился ни капельки.
— Полноте, Наталья Александровна! — он два раза слабо махнул в сторону Наталки. — Знавал я вашего героического деда. Ничего не скажешь, герой, но фантазер и прожектер. Но ни разу не панславист, даром, что женат на турчанке был. Уж он-то знал им истинную цену. Кровь за братушек наш брат, русский, проливал, а в цари они себе немца взяли. Мы им в городе знамя для болгарских ополченцев вышили, а у них едва на дивизию наскребли ополченцев этих-то — все сидели по своим хатам — ждали пока русский солдат кровью умоется, смотрели, чья возьмет. Вот и сейчас ввяжемся — кровушкой умоемся. Накостыляет нам немец по первое число.
— Однако ж допреж мы им костыляли, и в Париже и в Берлине бывали. — возразил Николка.
От возмущения у доктора аж борода поднялась кверху. Ну не привык он возражениям подобного рода, любил, чтобы благодарная аудитории в рот смотрела, покуда он упражняется в красноречии. А эти сосоунки!..
— Нет уж, позвольте-с, молодые люди! Нынче война уж не та, что прежде. На «Ура» со штыком наперевес не выйдет. Машины-с, пулеметы-с, артиллерия-с, аэропланы-с. А германец — самая механическая европейская нация. У них Сименс, у них — Грузон, у них — Крупп