«Закройте, закройте Восток, двери Востока,
Ибо с Запада движется черная тень!
Кости открытой гробницы угрожают миру заразой.
Пройдет два года, и откатится эта чума».
Мишель Нострадамус «Центурии»
Тимур ибн Таргай Барлас Гурган, верховный эмир Турана, стоял в огромной молитвенной зале мечети Омейядов[1] возле могилы пророка Яхьи, именуемого неверными Иоанном Крестителем. Мечеть стояла в самом центре Димашк-эш-Сама. Много империй, пророков и царей пережил этот старый великий город, центр Мира, древняя столица халифов. И вот он покорился ему, простому эмиру из далекой северной страны.
— О, Великий Темурленг, Потрясатель Вселенной! — перед Великим Хромцем пал ниц придворный. Вернее будет сказать не пал ниц, а просто изобразил. Никто из придворных не смел называть Тимура этим именем, скорее кличкой, которую придумали ему покоренные персы. Только этот человек не боялся, того, перед кем трепетали страны и народы, разговаривал на равных, помогал советами. Да и не придворный он вовсе, а скорее советник, соратник, друг…
«Старый хитрец! — подумал Тимур пряча улыбку, которую редко видели на суровом лице воителя. — А друг ли? Слишком многие меня продавали и предавали. На заре жизненного пути, начертанного Аллахом, продал Хуссейн, не просто друг, побратим. Во время похода в Персию вонзил нож в спину подлый Туктамыш, которого любил как сына. Словно вор, шакал захватил Тебриз. Да и родной сын, Миран, прозванный гордым именем Джелал-ад-Дин, наместник в покоренной Персии, завел какие-то странные делишки с местной знатью, недовольной, что гордые персы покорились выскочке из диких степей севера. Но нет, ученый не предаст и не обманет, изменниками движет жажда власти, а старец не подвержен сией страсти, им движет жажда познания истины.»..
Вслух же, с теплотой несвойственной этому железному человеку, Великий эмир сказал:
— Говори, Учитель.
Сделал шаг навстречу и приподнял старца, не дав ему распластаться на полу.
— Да пребудет с тобой Аллах, я слышал, неслыханное дело ты замыслил? — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес Ибн Хальдун[2]. — Надеешься сразиться с самим Баязидом Молниеносным