— Вишь ты, брательник хозяйский прибыл! — заметил паренька истопник Федор, степенный мужчина с седой бородой лопатой, и поприветствовал, — Ну, здоров, что ли?
— Здоров! — улыбнулся Николка.
— Наше Вам почтение! — с шутливым полупоклоном поздоровался молотобоец, чернобровый и черноусый балагур Кирилл.
— Да ладно уж, — не обиделся мальчишка, и сразу сменив тон, деловито спросил, — Ну как сегодня вода? Исправно идет?
Взглянув на манометр, Кирилл ответил:
— А чё ей сдеется? Давление воды в системе нормальное, горн сегодня запустим к сроку.
— Угля заготовлено достаточно? — обратился Николка к истопнику, впрочем, скорее для проформы, надежный был мужик Федор.
И, неожиданно, нарвался на целую речь обычно немногословного Федора:
— Угля-то хватит, но жрет это чрево горючего камня немеряно! Давно уже говорил хозяину: «Егорыч, разоришься ты с этой утробой ненасытной! Пора, наконец, на мазут переходить. И жара больше, и топлива меньше, и нагревается шибче, и отдача больше будет».
— Знаю я, обсуждали они это с батей и инженером. Вроде на будущий год собираются.
Мальчик улыбнулся: все сегодня ладилось, а, значит, появилась возможность спуститься к Волге, окунуться в утреннюю воду.
* * *
Быстро спустившись к самой воде, юноша разделся, и перед тем как прыгнуть в воду задержался, вдохнул полную грудь свежего утреннего речного воздуха. Коля, как и все волжские уроженцы, любил воду, любил реку. Волгу он любил с каким-то восторженным чувством местечкового патриотизма. Река возле села Васильевка была спокойной, медленной, уверенной в себе. Дух замирал, глядя на Волгу с утеса: огромная масса воды почти до самого горизонта, островки, бесчисленные ерики, пойменные озерца и протоки. Возле города Волга имела совсем другое очарованье и предназначенье: река жила единой с городом хозяйственной жизнью. Гудки пароходов и огромные баржи с арбузами и рыбой из-под Астрахани и лесом от Казани, причаливающие к пристани, суетливый гомон пассажиров и перекличка артельщиков грузовых бригад, мерный перестук множества водяных колес и пыхтенье паровых машин. Река-труженица, Волга-кормилица, рабочая, мастеровая и предпринимательская — вот какой она предстала Николке. Он любил и эту строну великой реки, она позволяла ему ощущать свою сопричастность к человеческому труду, к народу, который за много столетий освоил, подчинил и поставил себе на службу великую реку.
— Пан Николас ранняя пташ-ш-ш-ка?!
«Пан» обернулся на возглас, заранее предполагая по характерному пшеканью, что увидит инженера Казимира Колоссовского, и не ошибся.