Уильяма как раз вели к огромному кедру, растущему в саду. Через высокую ветку уже перекинули петлю, под ней стояла телега со старой серой кобылой. Связанного Уильяма конвоировали два солдата. Полковник Гилкрайст и капитан Андерсон восседали за принесенным из дома столом. Неподалеку стояли палач и откуда-то взявшийся священник. Последний зачитывал что-то из своей душеспасительной книги; я не различала ни слова за грохотанием сердца.
– Стойте! – крикнула я. – Прошу, умоляю, остановите эту несправедливость!
Я едва ли не рухнула к ногам полковника и тяжело привалилась к столу, отчаянно пытаясь восстановить и дыхание, и самообладание.
– Элизабет! – невольно воскликнул Уильям. Он дернулся в руках стражей, которые тут же остановились, не уверенные, стоит ли им продолжать, и ждущие приказа офицеров.
Капитан Андерсон встал. Оставшийся сидеть полковник окинул меня нетерпеливым взглядом.
– Вдова Кармайкл, вижу, вы не в духе.
– Прошу прощения, полковник. Я только услышала… И поспешила сюда, боясь опоздать. Сэр Уильям – не изменник.
Полковник помахал листом.
– У меня приказ, где сказано иначе. Судя по всему, семья сэра Уильяма давно выступает в поддержку короля и против нас. Под знаменами врага сражался его брат.
– И погиб за свои убеждения. Сэр Уильям их не разделяет. Он мирный человек.
– Почему же тогда его слуга бросился вперед с оружием, стоило ему меня увидеть?
– Он тоже потерял родных на войне, полковник. Это все скорбь.
– И почему бы сэру Уильяму не возжелать отомстить за собственного брата? Никто не может быть уверен, госпожа. Кроме того, все решено. – И Гилкрайст приказал солдатам продолжать.
– Прошу, я умоляю вас, не надо! – Я рухнула на колени. – Разве я не послужила вашему делу, полковник? Разве вы не можете пойти на лишь одну уступку? Я понимаю, у вас приказы, но как можно убить человека без справедливого суда… разве так вершатся дела в новом мире, которого мы все так ждали? Когда человека волокут к виселице из собственного дома и обвиняют на основании слухов, лишая возможности выступить в свою защиту, доказать свою невиновность?
Полковник вскинул брови.
– Вы говорите со страстью, не свойственной мимолетному знакомству, госпожа. Почему вас волнует судьба слуги короля? Если, конечно, сейчас не выяснится, что вы тоже ему верны.
– Нет, сэр, клянусь. Но я знаю сэра Уильяма всю жизнь и не могу стоять смирно, когда с ним так обращаются, не могу видеть, как он умрет безо всякого суда.
– Благородные чувства. Однако, подозреваю, здесь кроется нечто еще. Держу пари, вдовствовать нынче одиноко. Может, вы столь страстно желаете не справедливости, а этого мужчину, м-м?