Когда они уже подходили к берегу, спросил:
— Ну, что же вы все-таки решаете предпринять по вопросу улучшения лошади в ближайшее время? Сами видите — обстановка…
— Что делать, ваше высокопревосходительство. Раз обстановка требует, придется, видно, распродать часть молодняка и отправиться на будущий год в Западную Сибирь. Отберу там лучших скакунов, рысаков и приведу их сам. Такого ответственного дела не смогу поручить никому.
— Вот и прекрасно! Давайте действуйте! А когда нужно, не стесняйтесь, по любому вопросу обращайтесь ко мне…
Они распрощались, и белый восьмивесельный вельбот доставил гостей к пароходу. Загремела якорная цепь, из трубы повалил черный дым. Пароход развернулся и дал прощальный гудок.
Михаил Иванович не спеша поднимался назад, на перевал. В мыслях он был далеко, в просторах Сибири…
Дальше все протекало так, как предсказал Корф. Переписка между высокими царскими чиновниками шла своим чередом. Помощник министра внутренних дел запросил генерал-губернатора Северо-Западного края — как его высокопревосходительство смотрит на ходатайство генерал-адъютанта барона Корфа? И не возражает ли против возвращения бывшего мятежника Янковского на родину?
Ответ наместника был недвусмысленным. На его взгляд, в Польше, Литве и Белоруссии вполне достаточно неблагонадежных лиц, чтобы усиливать их лагерь такими, как Янковский…
В каких выражениях докладывал министр царю — неизвестно. Но как бы то ни было, в июле 1890 года в «деле» ссыльного поляка появился документ, поставивший окончательную точку. Озаглавленный «По Высочайшему Повелению», он гласил дословно:
«По всеподданнейшему докладу Господина Министра Внутренних Дел о ссыльном по мятежу 1863 года Михаиле Янковском, восстановленном на основании Высочайшего Повеления 1874 года в прежних правах состояния, ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР в 5 день июля 1890 года Всемилостивейше соизволил на дарование Янковскому помилования освобождением его от надзора полиции с разрешением ему повсеместного жительства в империи — за исключением губерний Царства Польского и Северо-Западного края».
Так частично — без права возвращения в родные края — был помилован Михаил Иванович Янковский. А канцелярия Северо-Западного края тотчас же разослала губернаторам и начальникам жандармских управлений Виленской, Гродненской и Люблинской губерний строжайший секретный циркуляр, запрещающий Янковскому проживать в перечисленных губерниях. Копия этого документа закрыла двадцатисемилетнее дело в сто двадцать шесть рукописных страниц.
Для приобретения нескольких десятков кровных производителей требовались немалые деньги. Для этого Михаил Иванович продал всех второстепенных лошадей и, идя на немалый риск, взял ссуду в банке. Он понимал, что покидает дом надолго, поэтому в помощь жене пригласил из Иркутска ее брата Семена Лукича, оставил и Платона.