У Михаила Ивановича везде был свой, особый порядок. Например, если по всей России открытием осенней охоты считался день Петра и Павла — 29 июля по старому стилю, — то на Сидеми она открывалась с первого сентября. Никто не смел выстрелить в подлетыша утенка или гусенка, тронуть линного гуся, неокрепшего фазана или сосущего мать дикого козленка. Эти неписаные законы соблюдались неукоснительно, нарушителей лишали оружия. Помимо этого Янковский уже двадцать лет вел фенологические наблюдения и редко ошибался в своих прогнозах.
Отшумел перелет, ушли на север отдохнувшие, отъевшиеся стаи, оставив гнездиться по берегам Лебяжьей лагуны тысячи пар лебедей и гусей, журавлей и цапель, уток и куликов.
На Сидеми отсеялись, посадили овощи. Нежно-розовыми облачками отцветали на склонах гор дикие абрикосы и яблони, а у входа в огород белым кружевом — черемуха.
Стояло тихое теплое утро, и хозяин с удовольствием возился в своем любимом саду у подножия Просеки. За пятнадцать лет перенесенные с сопок и привитые им деревца заметно подросли и в погожее лето приносили урожай красной вишни, небольших янтарных абрикосов и пятнистых зелено-розовых груш. Несмотря на малую отдачу, Михаил Иванович очень любил свой сад, работая в нем, отдыхал. Одет был по-рабочему: без фуражки, в линялой рубашке и старых брюках, заправленных в поношенные сапоги.
Услышав легкие быстрые шаги, он обернулся. Перед ним, едва переводя дух, стояла сероглазая, с растрепавшимися пепельными волосами, порозовевшая от быстрого бега Лиза.
«Смотри-ка, совсем уже невеста: как незаметно они растут!» — подумалось вдруг.
— Папа, идите скорее домой, там вас ждет какой-то курьер с важным письмом! Мама сказала, он очень торопится.
В самом дело, фельдъегерь доставил на его имя необычное, украшенное вензелем царствующего дома письмо.
Янковский расписался в ведомости, сорвал печать, вскрыл конверт. Покачал головой, окликнул жену:
— Поди-ка сюда, Оля. Смотри — вот не было печали — от самого президента Русского Императорского Географического общества! Великий князь Николай Михайлович просит собрать возможно полную коллекцию бабочек северной Кореи. Наслышан, мол, обо мне от своего вице-президента Семенова-Тян-Шанского. Тот сейчас работает над «Историей полувековой деятельности ИРГО», где упоминает о Дыбовском и обо мне. Президент преподнес мне комплимент и, вероятно, думает, что осчастливил своим вниманием, черт побери. Но что же предпринять? Отказывать-то все-таки невежливо, да и неудобно.
— Но ведь на это время нужно! Думают, мы сидим сложа руки. А теперь, на вот, еще и в Корею! Не ближний свет, да и чужая все ж таки сторона.