Берзин остановился, еще раз проверяя свои выводы. Мохов неожиданно воскликнул:
— Парфентьев его предал!
На Мохова было тяжело смотреть. Мальсагов подсел к нему, осторожно коснулся плеча:
— Ты, Антон, сыном будешь Новикову?
За этими простыми словами стояло так много. Мохов с благодарностью поднял на Мальсагова глаза и молча кивнул:
— Отомщу…
В комнату быстро вошел Дьячков.
— Что в Белой творится! Люди из своих нор повылазили. Ждут, что им скажут.
Берзин встал.
— Пошли, товарищи.
У складов собрались все, кто мог ходить. Они шумно обсуждали событие, но при появлении ревкомовцев и бывших узников Малкова смолкли.
У склада Малкова Берзин встал на приготовленный ящик и посмотрел на молчаливо стоявших людей. Жалость охватила его при виде истощенных лиц, голодных взглядов, рваных одежд, но тут же жалость уступила место гневу. Август Мартынович вспомнил сытое лицо Малкова, его дом.
— Товарищи! Трудящиеся Севера! Наступил час вашего освобождения от рабства, власти буржуазии и купцов-спекулянтов. Час освобождения от голода и нищеты. — Тут взгляд Берзина упал на груду винчестеров и патронов. Они лежали рядом.
— Вас запугивали большевиками. Вас готовили к тому, чтобы вы убивали вот таких, как я и мои товарищи, таких, как ваши знакомые — Падерин, Кабан, Наливай, Дьячков. Для чего это Малкову и Стайну нужно было? Для того, чтобы в сундуках коммерсанта прибавилось золота, а американцы стали бы хозяевами всего края. Кто из вас сегодня утром досыта поел, у кого в доме достаточно припасов на зиму?
В первые секунды устьбельцы растерялись. Никто и никогда не спрашивал их об этом.
— Я, наверное, ошибся, и вы все сыты, а ваши кладовые набиты продуктами.
— Ребятишки помирают! — Утренний морозный воздух прорезал истошный крик. Из глубины толпы вырвалась женщина и, остановившись перед Берзиным, снова закричала: — И что делается? Сыночек мой… куска хлеба нет… — Она схватила себя за голову и заплакала.
— Да что ты спрашиваешь? Пухнем с голодухи.
— Рыбалки, рыбы нас лишили. Одно нам теперь — в гроб, — поддержал другой, и вдруг все закричали, не слушая и перебивая друг друга:
— Малков жиреет!
— Нам жизни, света нету!
Женщины громко заплакали. Шум нарастал. Падерин крикнул:
— Да замолчите же! Дайте товарищу Берзину говорить.
Но его никто не услышал. Август Мартынович остановил его:
— Пусть выскажутся все.
— Малков за каждую копейку за горло берет! — продолжали негодовать устьбельцы. — По его воле голодуем.
— Не один Малков на нашем горе жиреет!
Постепенно люди стали успокаиваться, и Берзин смог говорить:
— Кончилась старая власть и наступила новая, ваша! Вы должны избрать свои Советы и сами управлять своей жизнью. Малкова будем судить!