— Почему это их беспокоит здоровье колчаковца Громова, а не жизнь обреченных ими на голод жителей? Петропавловский ревком претендует на руководящую роль, но мы не можем с ним согласиться. Дайка мне карандаш и бумагу, Василий Никитович! — Михаил Сергеевич быстро начал писать. Титов и Булат, стоя, читали:
«Петропавловскому ревкому о контрреволюционных указаниях Червлянского.
Доводим до сведения ответ Червлянского на сообщение 16 декабря о том, что группа большевиков-коммунистов ведет агитацию против колчаковщины, пытается захватить власть и объявить Советы. Червлянский отвечает 18–19 декабря: «В случае выступления большевиков объявите в уезде осадное положение и не стесняйтесь с расстрелами».
Далее Фома Гладюк, подпись которого на воззвании, запрашивает частной телеграммой отстраненного Учватова о здоровье контрреволюционера Громова. Действия эти необходимо расследовать с точки зрения Анадырского революционного комитета. Такие лица опасны для революции. Ваши воззвания не убеждают нас в понимании вами интересов трудящихся.
Анадырский Совет рабочих депутатов, помня интересы только трудящихся, объявляет в Чукотско-Анадырском крае, что власть принадлежит только пролетариату. А также просит петропавловских товарищей не бредить при социальной революции народоправством до полного уничтожения классовой несправедливости.
Предстоящий ваш съезд, по нашему мнению, должен состоять из пролетариата Камчатской области, но ни в коем случае не из мародеров, спекулянтов, которые так тонко, как видно нам, подвизаются и которых так много на Камчатке. Более подробную точку зрения на деятельность советской власти Камчатской области сообщим через несколько дней.
Председатель Мандриков».
Михаил Сергеевич подал карандаш Булату:
— Подпишись!
Булат расписался за секретаря ревкома.
— Немедленно передайте в Петропавловск! — приказал Мандриков комиссару радиостанции. — Все, что будете получать из Петропавловска, немедленно в ревком!
Ревкомовцы собрались уходить. К Мандрикову подошел Фесенко.
— Посмотрите наш пулемет?
Игнат очень волновался. Исключение из ревкома было для него большим горем, Мандриков, взглянув на напряженное лицо моториста, пожалел его, но только спросил:
— Уже сделали?
— Один сегодня пробовать собирались, да вот погода помешала. Мишени не увидишь за снегом.
Фесенко провел ревкомовцев в мастерскую радиостанции. Волтер, склонившись над тисками, осторожно подпиливал зажатую в них деталь. Руки его были усыпаны мелкой металлической пылью. Она искрилась при каждом движении.
На верстаке лежали части разобранного ружья «Ремингтон», инструменты. Услышав шаги и голоса товарищей, Аренс плавным движением отвел напильник от детали, протер ее ладонью и, придирчиво осмотрев, поднял руку с напильником: