— Куда?
— А тебе што? — Испитая физиономия шахтера перекосилась. Он облизал покрытые белым налетом губы. — Кто ты такой, чтобы тебе я отвечал?
— Булат зовет, — сказал Антон.
— А пусть он катится, знаешь куда? — Кулемин выругался, но тут же посмотрел в сторону поселка. — Ладно уж. Пошли…
Они вернулись. Кудемин подошел к Булату, заложив руки в карман.
— Ну, што тебе?
— Куда направился?
— В кабак. Голова трещит. — Кулемин скорчил гримасу. — В башке ноет.
— Сивухой голову не очистишь, — не дослушал Булат. — Завтра еще хуже будет. Давай за уголек берись. Быстро поправишься.
— Да ты что? — уставился Кулемин на Булата в изумлении. Он не верил тому, что услышал. — Шахтеру свободному выпить нельзя?
— Сейчас нельзя, — подтвердил Булат.
— Да за что мы переворот делали? — закричал взбешенный Кулемин. — Кто ты такой, чтобы приказывать. А? Я спрашиваю, кто ты такой?
Подошел старый чукча Евтуги, с досадой плюнул под ноги Кулемину:
— Совсем плохой. Человека нет, дурака…
Он что-то громко сказал по-чукотски. Из толпы вышли семь чукчей, и они вместе с ним ушли к забоям.
Кулемин продолжал шуметь, надеясь на поддержку, но не получил ее. Шахтеры обругали его и ушли в забой. Даже Малинкин не выступил в защиту друга, хотя по его лицу было видно, что вмешательством Булата он недоволен больше Кулемина. Излив свою ярость в ругани, Кулемин ушел вслед за шахтерами. Колчаковцы не показывались.
— Что-то замешкались! — Харлов ушел в барак и через минуту вышел вместе с ними.
На копях начался первый рабочий день после переворота. Булат вместе с Моховым осмотрели жилье шахтеров. Здесь кроме Малинкина находилось еще четверо колчаковских милиционеров. Избитые шахтерами в начале восстания, они медленно поправлялись. Шахтеры, забыв о своей злобе, ухаживали за больными как могли.
— Надо их перевести в Ново-Мариинск, — решил Булат. — Пусть Струков выхаживает.
Услышав слова Булата, они взмолились:
— Не надо. Не надо. Мы тут скоро поправимся и тоже пойдем уголь рубать…
Милиционеры почему-то подумали, что их под предлогом лечения хотят расстрелять. Малинкин, ковыляя вокруг, твердил:
— Мы тут останемся, тут. Пусть люди видят, что они с нами сделали. Никуда мы не поедем.
— Не поедем, не хотим! — все громче говорили больные, и Булат, махнув рукой, вышел.
— Малинкин мне не нравится, — поделился своими наблюдениями Антон. — Сеет он смуту.
— Да, болтлив и жаден, — согласился Булат. — Шахтеры его не уважают.
Они увидели спешившего к ним Харлова.
— Ты, Булат, назначил меня вместо Щетинина, ты и помогай мне.
— Что случилось? — Булат смотрел через плечо Харлова.