Вагрила подошла поближе и увидела певца. Это был полный мужчина, сидевший под зонтом с гадулкой в руках. Передохнув немного, он завел новую.
Ясный сокол молодец Влади
и лебедушка белая Неда
полюбили навеки друг друга.
Месяц и звезды на них любовались,
По утрам птицы песни им пели…
Боже милостивый, да это же песня о Влади! Вагрила провела рукой по вспыхнувшим щекам, пробралась вперед и замерла, неотрывно глядя на певца, жадно ловя каждое слово песни.
А сын старосты — Дончо-пройдоха —
богатством прельстить вздумал Неду.
Подослал он к ней сватов с дарами.
Но Неда даров не приняла,
своей клятве верной осталась…
«О моем Влади песня, боже милостивый!» Грудь ее взволнованно вздымалась от этой неожиданной радости.
Песня смолкла. Женщины вытирали слезы, мужчины вздыхали. Всех тронула печальная судьба Влади и Неды.
— Цена песеннику двадцать левов! — Певец вынул из сумки стопку голубых тоненьких книжечек. Вагрила развязала узелок с деньгами и высыпала все ему в руку.
— Дай на все сколько есть!
— И ты поешь? — ласково поглядев на нее, спросил он.
— Да нет, песня хорошая.
Вагрила сунула книжечки за пазуху.
— На память взяла, знакомым дарить буду, — сказала она Маре.
Они пошли домой. Вагрила ступала легко, расправив плечи. Она вся как-то распрямилась.
Солнце завершало свой путь по небосводу и с востока надвинулась плотная тень.
*
Заморосил дождь и тьма словно ожила. Отряд занял усадьбу под городом. Эта операция проводилась на пути в горы, где отряд собирался перезимовать. Партизаны отправили в лес несколько телег, груженых мешками с мукой, увели две пары коров. Непрестанный шелест дождя заглушал голоса и шаги во дворе.
Георгий Ваклинов обходил посты. Самым главным сейчас было, чтобы враг не застал их врасплох. Он часто поглядывал на мрачное небо, настораживаясь при каждом шуме.
— Сторожевое охранение вперед! — распорядился он.
Владельцу усадьбы командир выдал расписку и заявил, что после установления народной власти ему будет выплачена стоимость взятого партизанами… Отряд построился, и длинная вереница людей потонула во мраке. Позади остался маслянисто расплывающееся в тумане зарево городских огней. Ноги хлюпали в раскисшей обуви. Тропинка, по которой шел отряд, круто поднималась в гору. Люди с тяжело нагруженными рюкзаками скоро устали. Георгий Ваклинов поторапливал их, рассчитывая к утру добраться до базы. Отряд вышел на хребет. Дождь сменился снегом.
— Быстрее, быстрее! — кричал, подгоняя отстающих Ваклинов. Усталость брала свое, и партизаны чаще стали спотыкаться и падать на скользкой тропе.
— Десять минут отдыха! — объявил командир.