Женщины, следовавшие за ней, поняли ее пожелание. Пусть до конца дней их тут держат, пусть понукают ими и бьют, лишь бы сыновья и братья были живы, лишь бы знать, что они живы. Может быть, настанут когда-нибудь другие времена!
Вопль Илийцы снова взвился к небу, точно хотел нарушить его равнодушие. Вагрила и Мара подхватили Илийцу под руки. Другие женщины шли следом, опустив головы в темных платках и всхлипывая, словно на похоронах. Темная процессия приближалась к окраине города.
Солнце закатывалось, и скоро зажженный им на западе пожар погас.
*
Весть о смерти Здравко оледенила сердца интернированных крестьянок. Вагриле хотелось убежать куда-нибудь, затеряться в глухих дебрях, чтобы никого не видеть, не слышать больше о человеческих страданиях, остаться одной-одинешенькой, из соков сердца своего сплетать надежду и ею поддерживать в себе остаток сил, но лишь бы не дожить до того дня, когда и ей скажут, что она свободна.
*
— Давай, пойдем куда-нибудь! — сказала она Маре.
— Воскресенье сегодня, пойдем, — охотно согласилась Мара, но страшными показались ей глаза и голос Вагрилы.
Вагрила надела белую рубаху и праздничный сукман.
— Зачем нарядилась? — удивилась Мара.
— Переоденься и ты. И в праздник, что ли, глаза людям мозолить нашим горем.
Мара нерешительно подошла к вешалке.
— Переодевайся! — строго подгоняла ее Вагрила.
Поток людей в праздничной одежде двигался за город, и радостный гомон разливался по залитым осенним солнцем лесистым склонам. И обе женщины, стремясь уйти от людей, сами того не желая, попали в этот водоворот.
Вскоре перед ними предстал залитый солнцем луг, который словно расцвел, пестрея праздничными нарядами женщин и девушек. Ударил барабан, зазвенел бубен, взвился ввысь тонкий голос волынки. Огромный букет встрепенулся. На середине луга закружилось пестроцветное хоро.
— Попали на сход, — промолвила Мара. Вагрила не ответила. Как тронутые инеем цветы, угрюмо стояли они в стороне. Напрасно обманывала себя Вагрила, не полегчало ей.
— Куда бы не ушли — все то же. Мука — не одежда, ее не скинешь, — тихо вздохнула она.
— Танцуют не так, как у нас, — думая о своем, заметила Мара.
Музыка заиграла быстрее, хоро развернулось веером. И будто множество цветов распустилось на лугу. Обе женщины, словно сговорившись, повернулись и пошли к лесу. Звуки музыки некоторое время гнались за ними, но потом поотстали, притихли.
— Куда нам со своим горем в чужое веселье…
Внезапно какие-то новые, но не веселые, а грустные звуки точно ласточки, низко понеслись над землей. Вагрила подняла голову и с удивлением огляделась. На опушке леса, куда вела тропка, стояла кучка людей. Над пестрыми косынками женщин и сдвинутыми на затылок шапками мужчин торчал черный зонт. Оттуда и звучала печальная мелодия. Прислушиваясь к ней, Вагрила смотрела на людей, не веря глазам: те же люди, которых они видели утром, такими веселыми, стояли теперь, понурив голову. Зачем им слушать о чужой печали в такой день?..