— Ты промок до костей, — прошептала она. — У тебя лед в волосах.
— Да. Я посижу у огня, а вы поспите. Что это ты такое здесь нашла? — с улыбкой спросил он, глядя на потягивающуюся малышку.
— Это Фиона, и у нее режутся зубки. Она очень капризничала, и я забрала ее у матери, которая понадобилась внизу.
— А, понятно. Может, мне ее взять, пока ты поспишь?
— О нет, конечно же нет. Я чувствую себя намного лучше. Вот, помоги мне встать, чтобы я смогла приготовить сухую одежду. Думаю, твой камердинер разместился в другой гостинице по ту сторону дороги.
— Да, но, Люси… — возразил он, пытаясь успокоить. — Тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я могу позаботиться о себе сам.
Так было все время, сколько он себя помнил.
Их прервал стук в дверь.
— Войдите, — позвала Люси и увидела Абигайль.
— О, ваша светлость, извините. Вот только позвольте мне…
— Не за что извиняться, Абигайль. Ребенок чувствует себя хорошо, а мы, как молодожены, любовались на нее, гадая, когда наступит наша очередь получить такое же прелестное дитя.
Их взгляды встретились, Люси, покраснев, отвела глаза. Как бы ей хотелось носить ребенка.
— Ну, они просто очаровательные, но только не тогда, когда начинают резаться зубки.
Девочка забеспокоилась, но мать быстро утешила ее.
— Думаю, я бы сейчас помылся. Внизу есть ванная комната. Жена хозяина собиралась распорядиться, чтобы ее приготовили для меня, — сказал Адриан.
— А я займусь вещами, — пробормотала Люси.
Он хотел поцеловать ее, упасть вместе с ней в кровать, но не мог. Одна ночь, так сказала она. Он должен заставить ее подождать.
— Эта комната, я думаю, вполне подойдет для того, чтобы переждать еще несколько дней?
От неожиданности Люси охнула и подскочила на месте.
— Извини, мне совсем не хотелось напугать тебя.
Ее муж, — боже правый, сможет ли она когда-нибудь к этому привыкнуть, — стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку, свежий и повеселевший после купания. Ярко-красное яблоко пламенело у него в руке. Он поднес его ко рту и с хрустом откусил большой кусок. Этот звук прорезал тишину комнаты. Они женаты уже два дня, но при виде его она все так же вздрагивала и подскакивала. До сих пор он даже не прикоснулся к ней, не затащил в постель. Всего лишь один быстрый поцелуй на ночь, который заставлял ее напрягаться и нервничать.
— Я тебе мешаю?
— Вовсе нет, я перебираю некоторые вещи.
Склонив голову набок, он стоял и рассматривал ее.
— Можно мне остаться?
Нервная дрожь пробежала по ее спине, пальцы затрепетали, неловко перебирая льняное полотно, в которое был завернут предмет в ее руках. «Что за удовольствие, — думала она, — стоять в дверях и наблюдать за тем, как распаковывают вещи?» Он всегда следит за ней загадочными и понимающими глазами, опушенными длинными черными ресницами, за которыми так легко прятались собственные мысли.