— Junge, junge, ist es kalt![31] Кто-то невидимый ответил:
— Es ist doch blodsinnig, hier finden wir keint Partisanen[32].
— In dieser Kälte wird doch kein Italiener aus dem Bett kriechen[33].
Затем раздался смех.
— Именно на этом месте Чезаре Борджа и Эрменеджильо дельи Окки Бруни сошлись в смертельной схватке почти пятьсот лет назад, — прошептал граф.
— Кто победил? — спросил шепотом Буонсиньори.
— Никто. В том-то и дело, — прошептал граф.
— Шшш, — прошипел Старый Плюмаж.
К этому времени было уже почти заметно, как свет постепенно становится ярче, словно природа позволила себе устроить театр. Старый Плюмаж понимал, что соприкосновение с противником произойдет с минуты на минуту. Об отрыве от противника не могло быть и речи.
Двое его заместителей, лежавших на своих позициях в ожидании первого выстрела, представляли собой разительный контраст. У Филиграни, штатского, вообразившего себя солдатом, лицо представляло собой маску ненависти, решительности, а Валь ди Сарат, солдат, вообразивший себя бандитом, улыбался с простодушной непринужденностью довольного мальчишки, однако, когда на фланге его соперника раздался выстрел, улыбка мгновенно исчезла.
Опять ненадолго наступила тишина. Все лежали неподвижно. Тем временем рассвет перешел в утро. Ганс с искаженным от ярости лицом выстрелил из автомата, ни во что не целясь, чтобы вызвать огонь противника.
— Pazienza[34], — сказал Филиграни своим разъяренным людям. Тишина наступила снова.
Ганс выстрелил еще раз, и эта дерзость оказалась невыносимой для Эльвиро Робусто. Обратив слепой глаз к прицелу винтовки, он ответил на вызов. Сражение началось.
— Vorwärts![35] — крикнул Ганс и выскочил из укрытия, стреляя на ходу. За ним последовала горстка людей, но двое с нелепыми жестами повалились на землю.
— Попер напролом, — проворчал Бремиг, глянув на своего командира, потом приказал своим людям развернуться веером и обойти партизан с фланга.
Однако Филиграни предвидел этот незамысловатый маневр и отправил четверых самых спокойных и надежных людей ползком по подлеску в глубь низины, чтобы они могли ударить во фланг немцам с тыла.
— Vorwärts! — снова закричал Ганс, но теперь адресовал приказ принцу, который командовал подразделением на фланге Валь ди Сарата и наблюдал за развитием событий с присущим ему благоразумием: принц не очень любил чувствовать себя незащищенным. В минуты опасности его стадный инстинкт ощутимо давал о себе знать, поэтому он собрал своих людей и пошел на сближение с Гансом. Валь ди Сарат негромко рассмеялся, глядя, как неуклюже немцы бегут вдоль его фронта с грузным снаряжением, подскакивающим и ерзающим на их телах.