Тут в толпу ринулись стоявшие с краю ее полицейские и увели плачущего еврейского мальчика. Когда Чюрке нанес последний злобный пинок, один из блюстителей порядка огрел его дубинкой. Лица полицейских были непроницаемы.
Толпа рассеялась. Чюрке выкрикивал ругательства, а робкий Фельдман следовал на некотором расстоянии за схваченным сыном в полицейский участок, что-то негромко бормоча. Маленький мальчик шел, не оглядываясь, между двумя грузными Schupo[3].
Не ощущавший боли Ганс внезапно обнаружил, что смотрит в глаза Чюрке.
— Этот гаденыш поранил тебя? — спросил тот.
Ганс поглядел на него, потом на свою окровавленную руку и, понурив голову, поспешил домой. Очень бледный, с беззаботным видом вошел в гостиную.
— Господи, что с тобой? — воскликнула мать.
— Ничего.
— Ничего? Взгляни на свою руку! Рука была вся в крови.
— Несчастный случай? — спросил полковник.
— Драка.
— Немедленно звоню доктору Хайсе, — сказала мать, направляясь К телефону.
— Мутти, мутти, чуточка крови, и ты сразу же вызываешь скорую помощь, — ласково проворчал полковник. Для его поколения чуточка крови являлась проявлением мужества.
— Чуточка? — ответила она. — Не забывай, я была медсестрой. Это рана от ножа или чего-то острого. Алло, доктор Хайсе…
Пока мать говорила с врачом, Ганс неуклюже опустился в кресло, на лбу его выступили капельки холодного пота.
— Ганс, где ты был? — резко спросил полковник, поднявшись так же внезапно, как его сын сел.
Рана оказалась неглубокой. Доктор Хайсе, врач семьи Винтершильдов в течение многих лет, сказал, что, по его мнению, легкий жар Ганса вызван каким-то эмоциональным шоком или же самим фактом ранения. Они разговаривали в присутствии Ганса, но мальчик не смотрел на них.
— Однако, вы говорите, рана у него не от ножа, — в пятнадцатый раз повторил полковник. Он сидел на кровати сына, положив руку на одеяло, туда, где должно было бы находиться колено мальчика.
— Нет, — ответил доктор Хайсе, — как я уже сказал, по-моему, от осколка разбитого стекла.
— Стекла? — монотонно повторила фрау Винтершильд.
— Как это произошло? Кто тебя? — спросил полковник, чувствуя отчужденность сына.
Ответа не последовало.
— Что мы знаем о детях в эти дни? — произнес доктор Хайсе. — Когда они появляются на свет, мы думаем, что знаем их. Я думал, что знаю этого парня, когда принимал у его матери роды, однако поглядите теперь на него. Что делается у них в голове? Знаете, я слышал, что сегодня шайка юных негодяев устроила налет на еврейскую лавку. Разбила витрины.
Полковник выпрямился, раскрыл рот, собираясь заговорить, потом с облегчением улыбнулся.