Торопливо писавший мистер Бойт поднял взгляд и сказал:
— Говорите, говорите, граф, мне так удобней всего. Побуждать к этому графа было опрометчиво.
— Понять сущность Сан-Рокко невозможно, — заговорил он, — без понимания истории моего семейства, потому что без нас деревни бы физически не существовало, а если б и существовала каким-то чудом физически, то не существовала бы морально или духовно.
Граф поднялся и подошел к нарисованному на стене фамильному древу, на каждом из множества его листьев было начертано чье-нибудь гордое имя. Вынув из красного бархатного чехла стеклянную указку, он изящным движением фехтовальщика вскинул ее, коснулся одного из верхних листьев и небрежным тоном продолжал:
— В нашей церкви были фрески Боттичелли, теперь, к несчастью, испорченные или уничтоженные. Они бы не были там нарисованы, если б не инициатива моего родственника Альчиде, маркиза де Ромонтано, чье имя написано на этом листе. А вот на этом стоит имя Эрменеджильо дельи Окки Бруни, о котором вы как писатель, несомненно, слышали.
— Боюсь, что нет, — сказал Бойт. — Когда он жил, в восемнадцатом веке?
Граф ответил с мучительной гримасой:
— Он был другом и врагом Чезаре Борджа.
— Давно, — с глубокомысленным видом изрек Бойт и добавил более настоятельным тоном, — но мне хотелось бы услышать побольше о недавно происходившей у вас битве. Вы принимали в ней участие, сэр?
«Сэр? — подумал граф. — Наконец-то этот варвар осознал мою знатность». И с глубоким недовольством заговорил:
— Принимал ли участие? Мой дорогой гость, где традиционное место аристократа? Во главе своих людей, разумеется. Под моим командованием они дали бой подобно стародавним bravo и gonfalonieri[48], их копья блистали, щиты были украшены гордыми фиолетовым, желтым и красным цветами графов Сан-Рокко, на шлемах плясали двуглавые дельфины.
— Стало быть, сэр, ваши люди оделись по такому случаю в средневековые костюмы?
— Нет-нет, что вы. Я говорю об истории, единственной интересной для дворян теме в наши скучные дни. Вы оскорбили меня предположением, что я стал бы подвергать своих солдат излишним опасностям, применяя свои droits de signeur[49] в современной битве. Одеты они были пристойно, но отнюдь не роскошно.
— У меня в мыслях не было оскорбить вас, сэр, — с улыбкой сказал Бойт. Этот чудак представлял собой сущую находку.
— Но оскорбили, — ответил граф. — Однако не придам значения содержавшемуся в вашей реплике намеку на дон-кихотовское безумие и объясню вам, что эта схватка повторяла в общих чертах злосчастную битву при Монтаперти, о которой вы наверняка слышали.