Проблемы социологии знания (Шелер) - страница 210

. Шелер делает акцент на разделении исторически сложившихся в университетском образовании Германии трех ориентаций – профессиональной и специально-научной, научно-исследовательской и человечески-образовательной – и их последующем распределении по самостоятельным высшим учебным заведениям. Последние должны были, по его замыслу, активно взаимодействовать между собой и народным университетом, сформированным на новой основе. Такое предложение может показаться странным.

В самом деле, почему Шелер как поборник возрождения метафизики, как автор одной из самых глубоких в ХХ веке работ по философии знания и образования[388] не поддержал проект университетской реформы министра культуры Пруссии К. Г. Беккера? Ведь этот проект предусматривал реконструкцию немецкого университета в духе лучших философско-гуманистических образцов Германии.

Но в том-то и дело, что будучи, наверное, одним из самых ярких после Ницше критиков сциентизма в ХХ в., Шелер никогда не был «антисциентистом» в буквальном и расхожем смысле этого слова. Он нигде и никогда не ставил под сомнение необходимость, полезность и ценность научного познания с характерной для того прогрессирующей специализацией знания. Он принимал его таким, какое оно есть, осознавая бесперспективность попыток искусственной «философизации» современного университетского образования и научно-исследовательской практики. «Если же не пойти навстречу этим, несомненно, историческим тенденциям к возрастанию удельного веса профессионального и специального образования в университетах, если, как того желает Беккер, в духе Гумбольдта, Фихте, Шлейермахера пытаться в нем делать ставку на ведущие и руководящие должности созидателей духовных синтезов большого стиля, – короче говоря, если снова однобоко настаивать на образовательной задаче университета, то последствия будут двойственными: научно-теоретическая реакция в виде потуг приостановить неуклонную естественную тенденцию к специализации исследования и мощное давление со стороны в любом случае необходимого специального и профессионального обучения, которое в обход и помимо университета будет вынуждено прокладывать себе другие пути и искать другие места», – писал Шелер[389].

На наш взгляд, большое заблуждение – считать, будто Шелер недооценивал точное специальное знание, был критиком науки, ультраконсервативным философом, отрицавшим актуальную и перспективную значимость познания по естественно-научному образцу. Он, как и подобает настоящему философу, сомневался: он ставил под вопрос конечную целесообразность (в смысле «последних вопросов» человеческого бытия), достаточность, абсолютную полезность и абсолютную ценность познания по естественно-научному образцу, которые утверждались позитивизмом с непререкаемостью религиозных догм, а главное – выступил против научного мировоззрения, которое логически вытекало из такой оценки роли науки в обществе и культуре. Научное мировоззрение вытесняло и подменяло собой философское, религиозное и иные типы мировоззрений, становясь их эрзацем. Этому способствовало не только университетское образование, в котором на смену полувековому господству неокантианской «научной философии» в конце XIX – начале ХХ вв. пришла «единственно научная философия» марксизма в форме «катедер-социализма». Научное мировоззрение складывалось и под влиянием реальных достижений научно-технического прогресса и обусловленных им темпов индустриализации. Но, выступая против западного техницизма и индустриализма, Шелер не ставил под вопрос базирующуюся на научно-техническом прогрессе индустриализацию. Скорее, наоборот; он приветствовал, к примеру, наметившуюся к тому времени тенденцию индустриализации ведущих стран Азии.