И однажды я обнаружил, что не вижу больше катающую по улице коляску Валеркину жену и самого Валерку, выезжающего на рассвете на ферму. Потом я встретил его неподалеку от магазина – Валерка шел пьяный, чуть не падал. И как-то жутко-странно выл – наверное, сдавленно, стиснув зубы, рыдал.
Обычно, когда в деревне что-нибудь происходило, появлялись разные слухи о причинах произошедшего. Случай с Валеркой исключением, конечно, не стал. Его долго обсуждали и смаковали, упражняясь в воображении. Одни утверждали, что Валерка стал попивать, и поэтому жена уехала, другие – что наоборот; третьи говорили: Валеркина жена связалась с соседом, бодрым и хозяйственным Мурунком, забеременела от него, а Валерка узнал и выгнал ее; четвертые были уверены, что жена уехала к своему дружку юности – тот якобы был бизнесменом на севере, разбогател, позвал ее… Еще всякие нереально-романтические истории придумывали и передавали друг другу скучающие деревенские жители.
Я же был уверен, что Валеркина жена уехала потому, что не дождалась нормальной жизни. Да и любой бы, кроме, наверное, полусотни старух, появись возможность, сорвался бы отсюда. Здесь жили от безысходности.
А северные города после тяжелых лет, когда, поговаривали, жителей Норильска, Дудинки, Снежногорска будут эвакуировать, снова стали получать продовольствие, топливо, у людей появилась работа. Вот и уехала туда Валеркина жена. Почему без него – непонятно. Нет, понятно, если задуматься: скорее всего, разочаровалась в нем после двух лет в крошечной засыпушке. А может, и он в ней разочаровался. К крестьянскому труду она была не приспособлена, а ведь и посуду помыть без крана с горячей водой – испытание… Еще одну зиму в таких условиях Валеркина жена решила не мучиться. Собрала кой-какие вещи, одела ребенка и села в автобус. Может, в то время, когда Валерка на ферме ворочал вилами коровий навоз…
В ту зиму растаскивалось то, что Валерка успел сделать, скопить. И сам он продавал за копейки, менял на технарь корма, гусей, обрезные доски, инструменты, и соседи старались. Частенько по вечерам, выйдя покурить в огород, я замечал мелькающие тени у Валеркиных ворот, слышал шумок. Кто-то шерстил там.
Валерка бывал теперь или пьяный, или с похмелья. И как раньше он спешил к колодцу, на ферму, на лесопилку, на покос, так теперь торопливо семенил за выпивкой…
Ранней весной, еще снег не сошел, он исчез. Засыпушка стояла темная, неживая… Мы начали узнавать, не случилось ли что с Валеркой. Выяснилось, что он теперь у родителей, а этот домик они продают.