Когда свободной земли вокруг Турана не стало, в десяти километрах от него возникло второе русское в этих краях поселение – Уюк.
Население Турана и Уюка умножалось чуть ли не ежегодно – безземельные крестьяне, гонимые староверы, разные бесприютные люди выплевывались тогда из России щедро. Перебравшись через Саяны, подкупив местных тувинских князьков-нойонов, они занимали пустующие десятины. Еще до принятия Россией Урянхая, будущей Тувы, под протекторат появились Макеевка, Знаменка, Грязнуха, Бояровка, Медведевка, Федоровка, Даниловка, Атамановка, Верхне-Никольское, Нижне-Никольское, Березовка, Сосновка… Сразу после протектората в 1914 году на месте слияния Большого и Малого Енисеев был основан Белоцарск – административная столица Урянхая, – переименованный позже в Кызыл…
Теперь почти у всех этих поселений тувинские названия, да и русских там почти не осталось. В начале девяностых внуки и правнуки переселенцев покатились в обратную сторону – через Саяны на север, в нынешний Красноярский край, в Хакасию, а оттуда дальше, на запад, в основном в крупные города: Новосибирск, Томск, Екатеринбург, Петербург, Москву… Разъехались, распылились по огромной стране – да и по миру, забывают слова, которые существуют лишь здесь, на стыке тюркского, русского и монгольского миров, обычаи, теряют связи, перерождаются. Еще десяток-другой лет – и, вполне возможно, исчезнет понятие «русские Тувы», как уже почти что исчезли «русские Чечни», «русские Дагестана», «русские Кабарды и Балкарии». Русский мир снова скукоживается, как невыделанная шкура на печке…
* * *
Анна Семеновна Верясова родилась и почти всю жизнь, с перерывом в несколько лет, прожила в Туране.
После школы поступила на химический факультет Иркутского университета – очень хотелось заниматься сложной, настоящей наукой. На каникулы приезжала домой, томилась недели в родном скучном, одноэтажном городишке. Десять минут в любую сторону от дома – и вот она, степь, колючий ковыль, горы сторожат, чтоб не сбежала.
Окончив университет, в науку не попала, почти четыре года проработала в Красноярске на каучуковом заводе, а потом уволилась и вернулась в Туран.
Здесь пригодился не диплом химика, а опыт участия в студенческой театральной студии. Анну выбрали художественным руководителем существовавшего лишь на бумаге Народного театра.
Она принялась за дело с усмешкой, слабо веря, что может получиться что-то стоящее. Скорее от какой-то безысходности и обиды на судьбу согласилась.
И вдруг – да нет, не вдруг, просто, наверное, юность с ее тягой к большому, далекому, кончилась – Анне открылось, что в их забытом богом Туране полно интересных, талантливых людей. Не только одаренных от природы актеров, но и умных зрителей. Какие обсуждения происходили! Хоть в журнале «Театр» печатай.