Луна с правой стороны (Малашкин) - страница 69

— Почему? — повторил я.

— Разве вы не видите? Посмотрите!

Я посмотрел — передо мной глубокие, тревожные глаза…

— Ну, — спросила она и улыбнулась, — теперь видите?

— Вижу, — ответил я. — Так вы меня любите?

— Да, — послышался тихий ответ.

После этого я, кажется, долго на неё смотрел, и, только когда она умоляюще мне сказала: «Бегите», я громко захохотал, так что сам содрогнулся от своего хохота. Я никогда так не хохотал, да и сейчас не могу. А она, бедняжка, испуганно метнулась от меня в сторону и, как лист, задрожала.

— Любите? — сквозь хохот и слезы спросил я.

Слов её я не слыхал, но глаза её мне говорили, кричали: «да, да»…

— Подите сюда, — сказал я после смеха.

Она робко подошла. Я велел ей снять панталоны и ложиться на стол, — лучшего и удобного предмета у меня в кабинете не было. Она, вместо того, чтобы подойти к столу, упала в кресло и зарыдала.

— Так, значит, сударыня, вы меня не любите? Позвольте мне все ваши фокусы отнести к вашему женскому притворству.

После моих слов медленно поднялась Аскольдова с кресла и дрожащими пальцами, боясь обнажить тело ног, стала снимать панталоны, а затем робко подошла к столу.

— Ну? — всё так же насмешливо спросил я.

Она ещё ниже склонила голову и виновато прошептала: — Я этого ещё не знаю… — и закрыла рукою лицо.

Я погасил огонь и подошёл к ней. Она лежала на столе. Я прикоснулся к её платью, к испуганному телу.

Тут Андрей Завулонов дёрнулся с кресла и замолчал.

— И?.. — кто-то из нас бросил вопрос.

Андрей Завулонов быстро вскинул голову, обвёл нас глазами и злобно выкрикнул:

— Вы что же, думаете, что Андрей Завулонов, комиссар по борьбе с дезертирством, мерзавец. А?

Мы все сразу вытянулись из кресел, склонили головы в сторону Андрея Завулонова, беспокойно забегали глазами, зашипели:

— Что вы, товарищ комиссар, разве…

— Знаю… знаю… Это я просто пошутил. Ведь вы мои друзья. Вы не раз меня спасали от смерти.

Он так расчувствовался, что даже поднялся с кресла, обошёл нас всех и крепко пожал нам руки. Потом опять, сел в кресло и стал продолжать:

— Я её только поцеловал… Погладил волосы и тихо сказал:

— Встаньте.

Она встала.

— Оправьтесь.

Когда она оправилась, я зажёг лампу. Она стояла в углу и плакала.

— Простите! — сказал я. — Мы ещё увидимся.

Она обвила мою шею и поцеловала.

— Бегите… скорее бегите…

— Бежать… — прошептал я и заметался по кабинету. Бросился к письменному столу — заперто, а ключи забыл дома.

— Ты чего? — спросила Аскольдова и тоже заметалась по кабинету.

— Револьвер! Револьвер! — забарабанил я. — Немедленно надо револьвер!

Я и она выбежали из кабинета в канцелярию и там, в канцелярии, в одном из столов я нашёл револьвер и, хорошенько не рассмотрев его, бросился из комиссариата на улицу.