— Не понимаю!
— Бегите скорее! В городе восстание!
— Какое восстание? Я только что, час тому назад пришёл, а вы говорите: восстание. Какое восстание?
— Да, да… в городе восстание… город находится уже в руках дезертиров… они разбили тюрьму…
Я захохотал и тяжело погрузился в кресло и сквозь хохот спрашиваю её:
— Вы что, товарищ Аскольдова, в своём уме?
Аскольдова смотрит на меня и твердит одно:
— Бегите! Скорей бегите!
Я перестал хохотать, встал с кресла, подошёл вплотную к Аскольдовой, но тут же отступил: внутри у меня что-то повернулось, а в уши кто-то шепнул: «дурак, ты посмотри, какая красавица!»
Я обвёл глазами Аскольдову и утонул в её широко открытых, в жутких своей глубиной глазах, и мне стало как-то страшно, и я с кружением в голове снова повалился в кресло. Она подбежала вплотную ко мне и всё так же кричала:
— Скорее! Скорее!
Прошло несколько минут, после которых я быстро встал, резко взял её за плечи, так что голова её, украшенная тяжёлыми косами, откинулась немного назад, а серебряные зубы блеснули из крови губ.
— Я не пойду!.. — бросил я.
— Это как? — испуганно выдохнула она.
— А так… останусь здесь…
— Здесь?
— Да.
— Это зачем?
Я слышал, как её зубы стучали, я слышал, как тревожно работало её сердце, я видел, как поднималась её грудь, и ещё я видел, как горели её глаза.
Тут Андрей Завулонов медленно встал с кресла, вздохнул, нервно дёрнул плечами, прошёлся по кабинету, подошёл к окну, жадно впился глазами во мглу вечера и застыл.
— Да-а… — протянул его помощник.
— Тише, — сказал кто-то из нас.
Мы переглянулись. Андрей Завулонов отошёл от окна, медленно погрузился в кресло и стал продолжать:
— Вам-то что, товарищ Аскольдова? — закричал я.
Андрей Завулонов произнёс эти слова резко, так что мы ещё раз тогда переглянулись.
— Я останусь здесь, и пусть меня расстреляют… Разве я вам нужен, а? — спросил я и насмешливо посмотрел на неё. Она испуганно вздрогнула, опустила глаза, и я видел, как на грязном, заплёванном красноармейцами полу заиграли, запрыгали лучи её глаз, и мне стало мучительно жаль её. Но эту я жалость сдавил и ещё более насмешливо бросил:
— Скажите, вам приятно играть в подвиг? Вы на каждом перекрёстке будете рассказывать, что спасли комиссара… Нет, этого комиссар Андрей Завулонов не сделает. Он никуда не побежит, никуда не побежит… Да, да… А вам, товарищ Аскольдова, советую поскорее убраться отсюда… Пусть меня растерзают одного.
— Нет, — ответила Аскольдова, — я не пойду, пока ты не уйдёшь отсюда.
— Почему? — спросил я.
Она подняла голову и взглянула на меня. О, как она взглянула! От её взгляда моё сердце заныло и с ноющим гулом потянуло меня в пропасть… От боли я закрыл глаза, закусил губы.