Его милицейской силой прилепили как надо к машине:
— Ноги шире! Грудью на капот!
И пнули ещё по ногам.
Архип, стоя «звездой», с досадой заметил:
— А я чё делаю?! — и добавил: — Ребята, вы не того повязали!
— Какие ребята?! Молчать! Стоять смирно! Башку прострелю!
Потом, один юный сержантик, посмотрев сквозь стволы на свет ближних окон, сказал:
— Чисто, как зеркало — он не стрелял.
А, показав, всем патроны, добавил:
— Холостые.
Другое дело, тогда.
Его отпустили, и разрешили присесть на скамейку.
Кто, что, почему, что здесь случилось?
— Лейтенант, давайте потом, а? Сейчас бы в больничку мне, я ранен немного. И мне так хреново, мужики. Увезите в травмпункт.
Архип незаметно, в удобный момент сбросил в траву заряженные мелкой дробью патроны, которые были в кармане. Проскочило.
В подъезде нашли нож, чей-то тапочек женский, и груду разбитых бутылок.
Сержантик сообщил:
— У него ножевая рана левой руки. Открытый перелом носа. Голова пробита в разных местах. Поломано ухо. Повезли парня в травмпункт.
— Спасибо, братишка, — прошептал Архип, теряя последние силы и, наверно, сознанье.
И его усадили в машину и повезли зашиваться.
В травмпункте, тут же вызвали скорую, наспех зашив руку и нос, заткнули нос ватой. Примотали ухо бинтом к голове. Голову затюкали йодом. Менты пытались снять показания, но он им ответил: «Потом». В карточке записали: «В состоянии алкогольного опьянения». Приехала Скорая. Его сразу повезли в Областную больницу, пообещав сообщить родным. В машине ему не давали заснуть. Доктор тряс руку и все ворковал: «Держись, паренек, сейчас приедем». Кровь из носа не останавливалась. Не вытекая наружу, она сочилась вовнутрь, и Архипу приходилось её всё время глотать, — некуда было сплюнуть. В голове пел Высоцкий: «Он мне сказал, держись, браток, и я держался, и я держался…» А баба не унималась, шептала: «Ай, Забар, ай, погублю я тебя!..»
— Не спать! — тряс доктор. — Не спать! Скоро, уже скоро. Немного осталось!
Доехали.
В операционной.
Когда железной фигнёй ковырялись в носу, было больно — наркоз не действовал. Пьяных наркоз не берёт. Наоборот, больно даже. Он терпел, сжимал ручки сиденья, иногда непроизвольно дергал головой.
— Спокойно! — тогда говорила ему сильная женщина в наморднике. — Терпи!
И продолжала «пытать».
Терпел — что делать?
Кровь не останавливалась, но текла в глотку уже чуть меньше, чем в машине.
Когда его повели в палату, еле ворочая языком и с трудом произнося слова, из-за закупоренного носа, он сказал:
— Мне нужно позвонить.
— Утром, — ответила врач.
— Нет. Меня дома потеряли. Наверняка, уже с ума сходят. Мне НУЖНО позвонить! — не унимался гнусявить Архип.