Кадр первый. Болотистая местность, т. е. кочкарь, тишина, осень, погода дрянь, птички поют, два школьника заблудились. Идут вдоль болотистой местности. Пока тишина. Но через секунду из-под каждой кочки вылетают «деревенские» ребята с дубьем и несутся на камеру. Крупным планом: испуганные глаза заблудившихся школьников и дикие глаза «деревенских» Общим планом: их догоняют, бьют дубинами и забивают до смерти.
Кадр второй. Один всё же остался жив. Его ставят на колени со связанными за спиной руками. Японским штыком, который Лёнька Бутин нашел в реке за бабушкиным огородом в своей деревне Максимовщине (как он там оказался с Русско-Японской войны?), «местный» пацан «казнит» городского школьника. Как палач, он заносит над головой жертвы этот самый штык-меч и резко бьет, типа, по шее! Стоп-кадр: Убираем голову «жертвы» под воротник куртки, а в руки ему даем кочан капусты. Продолжается съемка. Меч пролетает у воротника, и видно, как голова (качан) катится по земле. (Это он незаметно его катнул в нужный момент). «Обезглавленный труп» валится набок. Получилось правдоподобно.
И далее, все в таком духе, пока не зажевало наглухо пленку.
Когда, через несколько месяцев, мы просматривали в школе эту ленту — все смеялись. Практикантки тоже смеялись и говорили, что мы молодцы. А чего им? — показательный урок уже отвели, мы им помогли, потому что они хорошие бабы оказались, а то, что так долго не появлялись с фильмом, так его нужно было на проявку в Свердловск отправлять — пленка-то цветная.
Такие практикантки редкость.
По физике — там всё было иначе. Нас не любили, мы не любили. Они нам низкие баллы, мы им истерику на «открытом» уроке. Слезы у них на перемене — ручьем. Говорили, что мы гады и сволочи. Однако, через тысячу лет, когда я поступал в Нархоз, эта история всплыла, но совершенно в другом коленкоре.
Я тогда из Армии пришел, почти год уже на киностудии отработал, и решил поступить в Нархоз. Два экзамена по математике сдал (тут не было проблем — школьные олимпиады по математике даже после армии помогают), а вот экзамен по физике. Беру билет: «Постулаты Бора — херня полная! И какая-то индуктивность в какой-то электромагнитной катушке — вешалки вообще!». Всё — труба. Завалил! Что поделаешь? Сижу, рисую на листочке — время тяну. Краем глаза вижу: экзаменаторша одна на меня пялится любопытно. Потом подошла, посмотрела, что я написал. А что я написал? Ничего! Вот, нарисовал только. Она отошла, села к своим коллегам. Чего-то там шепчутся. Потом вызывают меня. Её соседка вызывает, ни она лично. Я выхожу.