В разгар его исканий в мастерскую забежала Наташа, положила на стол сверток с бутербродами «к чаю» и на ушко шепнула про «соскучилась» и «может, сегодня вечером». Рощин красноречиво закивал:
– Хочешь, поедем ко мне?
– Еще бы! Покажешь свои картины?
– Конечно. Наташ, занеси директору моё заявление, если не трудно.
– Какое заявление?!
– На отпуск, на отпуск. Вечером всё расскажу.
Девушка взяла листок в руки и, наискосок пробежав текст, выдохнула:
– Еще целый месяц…
– И потом будет еще много месяцев, – Рощин взял её за руку. – Вечером, хорошо?
* * *
В багетную мастерскую, где Влад еще с утра по телефону заказал вычурные рамы, он заехал вместе с Наташей. Она погладила бронзовые узоры и вполголоса спросила:
– А вторая для кого?
– Увидишь. Наберись терпения.
– А куда ты в отпуск поедешь?
– Друга надо навестить, – односложно ответил Рощин, но Наташа не унималась:
– Он далеко живет?
– В Англии…
Остальную часть пути до дома Влада проехали молча. В лифте тоже не проронили ни слова. Но, когда художник приложил завитушки дорогой рамы к полотну с Цирцеей, Наташа оживилась:
– Даже не знаю, что сказать! Класс! Для таких картин я готова тебе позировать с утра до ночи! И с ночи до утра.
– Тогда для начала по рюмочке?
– Пока наливаю, Владик, доставай и показывай остальные… – Девушка уже было взяла бутылку портвейна, но замерла, когда Рощин поставил на венский стул «Богиню лунного света».
– А кто это? – лишь через полминуты проговорила она, не отводя восхищенного взгляда от картины.
– Ты, – просто сказал художник. – Только в другом измерении.
– Очень красивая…
– Да, очень, – Владу тоже нравилось своё творение. – Дайка мне, я сам вино разолью.
Близкие друзья присели к круглому бабушкиному столу. Чокнулись. За ними с холстов пристально наблюдали две девушки. Рощин снова наполнил рюмки. Случайно вырвавшиеся, кажущиеся ему правдивыми, слова о другом измерении натолкнули Влада на идею – попробовать объединить девушек на единой картине. Нет, не рисовать нечто многорукое, вроде богини Шивы. И не сажать их рядком на лавочку. А создать совершенно новый стиль письма. Даже не стиль, а нечто большее. Если смотреть на полотно прямо – Наташа, а отойдешь сбоку – Светла. Такая игра цвета и тени. Причем они будут в совершенно разных позах. Одна сидит, другая стоит. Отходишь от картины с Наташей в сторону, не отрывая взгляда и, вдруг, происходит некий зрительный щелчок – на холсте уже Светла! Словно день переходит сразу в ночь и наоборот, а вечера и утреннего рассвета не существует. Рощин не сомневался, что у него получится. Время до отпуска есть…