Что самое удивительное, никакой зенитной артиллерии у демонов не было. Вообще. По крайней мере, такой, что вела бы огонь по высотным бомбардировщикам. Зато истребители, больше напоминающие стрекоз из-за вытянутого корпуса и мелко-мелко машущих крыльев, наносили огромный урон. Благодаря своим крыльям или еще чему, они могли подобно настоящим стрекозам зависать на месте, и срываться столь же стремительно и хаотично. Стрелки сходили с ума, пытаясь поймать их в прицельную рамку или подловить в момент остановки, но удавалось это крайне редко. Их пулеметы буквально прошивали крылья бомбардировщиков, разносили кабины. Один за другим самолеты падали, часто разваливаясь на куски. Спастись кому-то из экипажа было практически невозможно.
Истребители прикрытия как могли боролись с ними. Они чертили небо, расстреливая стрекозы демонов. Те были достаточно непрочными - и одной очереди хватало, чтобы уничтожить их. Сегментные кабины разлетались на мелкие стеклышки, крылья, казалось, были сделаны из слюды или тонкого и весьма непрочного пластика, потому что и вовсе превращались в пыль, как будто бы исчезая под пулями. Однако куда более эффективными оказались вертолеты Братства. Их тактика воздушного боя явно была рассчитана именно на такого противника. Да только и истребителей, что штернов, что альбионских, и вертолетов было недостаточно. И стрекозы демонов наносили бомбардировщикам огромные потери.
- Стрекозы на одиннадцать часов! - выкрикнул стрелок, как будто прочтя мрачные мысли Штернберга. - Два звена. Заходят на нас.
А следом затараторили его спаренные пулеметы. Его поддержал второй, прикрывающий верхнюю полусферу. Штернберг же ждал неприятного отдающего смертельным металлом звука, издаваемого пулеметами стрекоз.
- Штурман, - спокойным голосом спросил генерал-лейтенант, - сколько до цели?
- Пятнадцать, - ответил тот куда менее спокойно, голос его ощутимо дрожал.
Над ними пронеслась тень стрекозы, но, похоже, стрелки отогнали его пулеметным огнем. А может быть дело в том, что у него на хвосте висел альбионский истребитель.
- Что это? - спросил Штернберг, приложив пальцы к наушнику. Оттуда доносились слова на альбионском. Они не были похожи на доклады или эмоциональные выкрики альбионских летчиков. Скорее уж на какую-то песню, причем мотив ее был Штернбергу откуда-то знаком.
Он подкрутил ручку, настраиваясь на альбионскую частоту.
Comin' in on a wing and a prayer
Comin' in on a wing and a prayer
Though there's one motor gone
We can still carry on
Comin' in on a wing and a prayer
- Поют, - резюмировал пилот бомбардировщика без особой нужды, лишь бы сказать. - Знакомое что-то. Только понять не могу на альбионском.