- Прошу прощения, господин доктор, - обратилась к врачу Елена. - Я проходил общий курс военно-полевой медицины, так что вполне смогу делать инъекции полковнику.
- Ваш адъютант? - поинтересовался у меня врач, скосив на нее взгляд. Я кивнул. - Тогда дождитесь сестру, - сказал он, - и возьмите у нее обезболивающего на три дня. Думаю, этого будет довольно. Если останется сильная боль, - это уже мне - возвращайтесь, выдадим вам еще. Хотя вы у нас, сразу видно, крепкий вояка, от такой пустяковой раны оправитесь быстро.
Перед уходом врач оставил Елене рецепт. Сестра пришла скоро. Она спросила мое имя, сверилась со списком, вынула уже заправленный шприц и быстро сделала мне укол. Я почти не почувствовал боли. Елена протянула ей рецепт, выданный врачом.
- И вы думаете, что у меня с собой полные карманы лекарств? - возмутилась та. - Ступайте в процедурный кабинет и получайте там.
- Значит так, - холодным голосом произнесла Елена. - Не надо мне петь, что у вас с собой нет достаточно лекарств. Особенно обезболивающего. Извольте выдать мне ровно столько ампул и шприцов, сколько тут указано. - Она протянула сестре рецепт, который та вернула ей. - Я не намерен препираться тут с вами.
Сестра быстро спасовала перед таким напором, и тут же потянулась к сумке со знаком красного креста.
В это время я сел на койке и начал одеваться. Бок залил непривычный холод, я перестал чувствовать боль, что меня несказанно обрадовало. Хотя онемение внутри было достаточно неприятным, но решил просто не обращать на него внимания. Не слишком большая цена за отсутствие боли.
В расположение полка мы с Еленой вернулись достаточно скоро. Обычно так быстро их госпиталя выбраться не удавалось. Я уже вполне мог держаться ровно, даже без неестественности, присущей раненным.
Майор Штайнметц уже составил список представленных к орденам и медалям. Как и обещал, я не стал даже проглядывать его, подмахнул, не глядя, и попросил передать радистам.
- Вас, действительно, не интересует это? - удивился Штайнметц.
- Ничуть, - пожал плечами я. - Я вам уже все объяснял.
Не успели мы с Еленой добраться до блиндажа, как на ничью землю, разделяющую наши и альбионские траншеи, и на позиции неприятель обрушились сотни снарядов тяжелой артиллерии. Начали-таки "протрясать", как метко выразился наш комдив. Правда, ни я, ни Елена не обратили особого внимания на грохот.
Обстрел закончился ближе к ночи, когда просигналили отбой. Елена сделала мне обезболивающий укол на ночь и как обычно отправилась спать на свою лавку. Сколько раз я пытался проявить джентльменство и уступить ей свою койку, но Елена каждый раз весьма ехидно отказывалась, и у меня на некоторое время пропадало это желание. На некоторое время.