Тут бабушка все же вернулась к основной линии рассказа.
-Так, к чему я это все говорила, когда увидела в книжке оборот в волка, обмерла вся, а тут Иван Палыч зашел, увидал, какую я картинку смотрю. Покачал головой и объяснил:
-это метаморфоза, то есть превращение по латынски. Вервольф превращается в волка.
Вот сколько лет прошло, много чего забыла, а почему-то эти слова в памяти остались,- улыбнулась прабабушка, показывая полный ряд чуть желтоватых острых зубов.
Понятно,- вздохнула я,- а мне то, как теперь быть, вдруг начну опять превращаться прямо на людях?
-Ленка, тебе бог такие силы дал, - вдруг зашептала прабабушка,- здоровье, долголетие. А самое главное - если постараешься лекаркой станешь такой, что никаким докторам рядом с тобой не ровняться. Вот смотри, мой дед сто пятьдесят лет прожил. Мне старухе уже сто двадцать будет. В деревне никто об этом не знает. Кто знал - давно в сырой земле лежит. Даже матка твоя думает, что мне девяносто лет всего.
А тебе лафа полная! Чего теперь не жить! Это мне дед Степан Панкратьич рассказывал, как один из семьи остался. Еще при царице Елизавете Петровне староверы в тайге их сожгли. Вызнали, где волколаки обитают. Повезло ему, что рыбалить ушел в Заповедье. А сейчас дивья жить! Все нас за сказку считают. И ты бы в жисть не поверила, если бы сама не убедилась.
А касаемо вопроса твоего, то сегодня к ночи в лес пойдем. Есть там место одно, заговоренное, сто лет его блюду. Там тебя учить начну. Чтобы превращаться по своей воле могла, а не как придется.
-Бабуля,- снова прервала я прабабушку,- где-то слышала или читала, что оборотни в полнолуние зверем становятся и ничего соображают, пока вновь не станут человеком.
-Ерунда,- махнула бабушка рукой,- вранье все это. Слышали звон, а не знают где он.
Наш разговор прервало недовольное гавканье Шарика.
-Ну, кому я понадобилась?- проворчала бабушка и выглянула в окно.
-Настасья идет, Федорова,- сообщила она, встав из-за стола,- надо встретить, Шарик ее не любит, будет с цепи рваться.
Она ушла на улицу, откуда раздалось громкий лай собаки и женские вопли.
Спустя пару минут, в дом зашла толстая женщина в ситцевом халате и кирзовых сапогах.
Увидев меня, она радостно воскликнула:
-Ой, Никаноровна, у тебя гостья городская объявилась. Здравствуй, Леночка, что решила бабушку на каникулах навестить?
Я встала и вежливо поздоровалась.
-Смотри, воспитанная какая,- восхитилась та,- мои то обормоты, не то, что не встанут, головы не поднимут.
-Пороть их тебе надобно, Настасья,- посоветовала прабабушка, - сразу шелковыми будут.