— Тихо! — сурово сдвинув брови, произнесла Ирма. — Ты его напугаешь и нас выдашь, — повернувшись к «голубю», она продолжила говорить уже значительно ласковее: — Таскхне, прости, дружочек, я не принесла тебе ничего. Ну-ну, не расстраивайся, Ирма принесёт тебе вкусненького чуть позже. А пока лети, мне нужно поговорить с этой леди.
Две пары глаз уставились на шокированную меня. Пару раз моргнув, поняла, что леди — это я, и от меня ждут реакции. Судорожно покивав, попыталась улыбнуться поглядывающему на меня птероцитавру. Видимо, вышло не очень, потому что птичка попятилась назад, а спустя секунду и вовсе упорхнула в дальний угол крыши.
— Ты всё-таки напугала его, — с укором покачала головой блондинка.
Я даже дар речи на миг потеряла. Так жалко «бедную птичку» стало, ага…
— Он напугал меня гораздо больше!
— Таскхне безобиден, Мирата. Он ест лишь морепродукты и кое-какие травы.
— Угу, это ты так думаешь, а я предпочитаю перебдеть. Скажи-ка лучше, многие в Рейване разговаривают с этими? — указала подбородком в сторону деревьев.
— Нет, только потомки лесного народа, — беспечно пожала плечиками девушка. — Моя мама — нимфа, а отец — демон. Дар передался мне почти без изъяна, хотя иногда я всё же путаю термины, ведь кровь разбавлена. Я — смеска.
Последнюю фразу девушка произнесла тише всего остального. В её голосе мне послышалась печаль. Хотя, кто их разберёт, этих местных?
— А я — просто человек, — хмыкнула и снова покосилась на деревья, — но поняла всё, что ты говорила птероцитавру.
— Говорить с животными ты не сможешь при всём желании, — терпеливо поясняла блондинка, — но мою речь ты понимаешь. Это дар приспособленки проявляется.
Ох, бедная моя голова! Столько нюансов на меня одну — это чересчур.
Девушка тем временем подошла ко мне и, взяв за руку, подтащила ближе к цветущей буйным цветом флоре и фауне.
— Хватит подпирать собой дверь, — пробубнила она. — Постой здесь, сейчас я сделаю полог, и мы поговорим о деле.
Я стояла. Стояла и смотрела вокруг, словно умалишенная, впервые выпущенная из своей палаты на прогулку. Огромный палисадник, а лучше сказать — парк, жил своей жизнью: пели птички, цвели цветочки, стрекотали кузнечики. Я очень надеюсь, что это были кузнечики…
— Готово, — моя спутница удовлетворённо потерла ладошки и осмотрела голубовато-прозрачное марево, накрывшее нас двоих. Я ощутила себя той самой мышкой, которой велел быть Малихович, только не в клетке, а в большой стеклянной банке, перевернутой горлышком вниз. Надеюсь, воздух не кончится.
— С чего бы начать? — запоздало задумалась Ирма. — Пожалуй, с главного! — тут она с размаху ткнула указательным пальцем мне в грудь и закричала: — Какого Хула ты меня выдала?!