Хилиппа схватил из угла голик и распахнув настежь дверь, крикнул сватам:
— Вот вам бог, а вот порог…
Жена Хилиппы стояла, испуганно прижавшись к печке, не смея перечить мужу.
— А ты чего стоишь? — рявкнул Хилиппа ей, когда сваты, попинав и порог, вывалились во двор.
Мать Евкениэ торопливо схватила с загнетки горсть золы и бросила ее через порог в сени, чтобы сваты не унесли у дочери счастья на женихов.
Евкениэ в голос рыдала в своей горенке, проклиная бездушного отца. Досталось заодно и Мавре.
Молодежь на пустыре веселилась до самого вечера. Уже спустились сумерки, и на прогоне зазвякали колокольчики возвращавшегося из леса стада. Хозяйки заторопились домой, чтобы впустить коров в загон.
Когда Поавила вернулся домой, его встретила встревоженная жена.
— Юоникки куда-то запропастилась, — сообщила она.
Обычно их корова первой бежала домой и уже издали мычанием просила хозяйку открыть ворота загона.
— А-вой-вой, что же с ней случилось? — охала Доариэ, все еще глядя на мельничный мост. — Труко, труко, коровушка моя, иди домой, кормилица моя, — звала она корову, но Юоникки не было видно. Сердце Доариэ чуяло беду, и на глаза невольно навернулись слезы.
Поавила тоже встревожился. Жито прихватило заморозком, а тут еще вот корова куда-то пропала. Он уже начал в своей душе строить разные планы, как же ему теперь быть — пойти на лесозаготовки или, может, заняться ловлей птиц. Но в глубине души он все еще надеялся, что корова придет домой. Может быть, медведь потревожил коров и Юоникки отбилась от стада и заблудилась в лесу. Но стадо вернулось домой спокойно, коровы не бежали испуганно, как бывает в тех случаях, когда медведь нападает на стадо. «Нет, видно, не в медведе дело, что-то другое стряслось с Юоникки», — размышлял Поавила, укладываясь спать.
Корова не пришла и к утру. На рассвете Поавила с сыновьями отправился на поиски.
Настоящего пастбища в Пирттиярви не было. Скот пасся в лесу. Правда, летом он не уходил дальше окрестных болот и лужков. Но под осень, когда вся трава на них была съедена, коровы, случалось, забредали и в глубь леса, где росло больше грибов. Поэтому верстах в четырех от деревни выгон был отгорожен от леса завалом — общими силами свалили деревья так, что из них образовалась изгородь. Правда, многие из них уже сгнили и ушли в землю, и скот во многих местах мог легко пройти через завал. Этот отгороженный завалом выгон Поавила разделил на участки и направил сыновей в разные стороны.
— Хорошенько смотрите топкие места и берега ручья, — наказывал он Хуоти, который вместе с Олексеем пошел в сторону Вехкалампи, захватив с собой кошель — на случай, если по дороге попадутся грузди.