Ушкуйники, перекрестившись, оттолкнулись вёслами от деревянного причала. Судно подхватило течение. Парус поставили да на вёсла сели. Ход получился хорошим. Александр постепенно втянулся в работу веслом. Работа на вёслах должна быть слаженная, дружная. Сбился один, весь борт с ритма собьётся. К полудню ладони натёр. У мужиков ладони плотными мозолями покрыты, к гребле привычные. Александр себя неженкой и белоручкой не считал, получалось – ошибался. На фарватере судов полно, кто к Новгороду идёт, другие к Ладоге. Кормчему внимание нужно, чтобы другое судно не задеть. На ночёвку приставали к берегу, ещё засветло, чтобы успеть набрать валежника, сварить кулеш, пшённую кашу с салом. Готовится быстро и сытное блюдо. По берегам с обеих сторон места ночёвок. Для судна подход удобный, сваленное бревно вместо лавки, кострище. Варил кулеш и мыл после еды дежурный, его назначал по очереди кормчий. На последней ночёвке, в устье Волхова, перед впадением реки в озеро, только расположились, мужчина в чёрном подряснике подошёл. Сильно худ, бородка аккуратно оправлена. То ли монах, то ли послушник монастыря, одним словом – чернец.
– Вечер добрый! – поздоровался он. – Куда путь держите?
– Во Владимир на Клязьме.
– С собою возьмёте ли?
– А деньги у тебя есть, чернец?
– Нет, но я отработаю, не впервой. Кашеварить могу.
– Зачем тебе во Владимир?
– Владыка новгородский послал с поручением.
– Ну если так, считай – уговорил.
– Благодарствую.
Чернец присел на бревно. А кормчий продолжил расспрос:
– Сюда-то как попал?
– С Новгорода на когге ганзейском. Но им к Балтике идти, здесь высадили.
Поев, спать улеглись, кто где. Одни на палубе ушкуя, другие вокруг догорающего костра. У костра теплее, а на улице с воды сыростью тянет, зябко, особенно к утру.
Утром после завтрака в Ладогу вышли, от берега не удалялись. Погода на Ладоге переменчива, в случае приближения шторма надо успеть к берегу пристать. А лучше – Ладогу пройти успеть. Шли под парусом и вёслами, торопились. Послушник Фотий на носу сидел, место не самое комфортабельное, брызги достают. А на небольшом ушкуе и места нет. На банках, как лавки называют, гребцы сидят, на корме кормчий за рулевым веслом. Но, видимо, чернец к лишениям привык, терпел стоически. К вечеру на ночёвку пристали, огонь развели, возле него вся команда собралась. Пока гребли, тепло было. А как на берег вышли, показалось холодно. Поели кулеша, на берегу спать никто не захотел. Кутались в дерюжки, куски парусины. Конец сентября не самое лучшее время на Ладоге. Земля ещё хранила летнее тепло, но ветер северный дыханием своим извещал – зима скоро. Ещё месяц-полтора, и реки и озёра льдом покроются. Тогда судоходство до весны встанет, потому из Новгорода спешили суда выйти, до своих земель добраться. По осени поздней, когда дороги развезёт, на повозке не проехать и на санях рано.