Джоггинс начал свою речь; голос его звучал, как всегда, пронзительно громко, но обычного пыла не чувствовалось.
— Мы здесь, в Мельбурне, стоим на перепутье…
— Вот я покажу тебе перепутье… — послышалось рычание с левой галерки.
— Настало время сделать выбор…
— Отвечаю за твой выбор десять против одного, — крикнул Барни Робинсон из партера, под дружный хохот публики.
— Уже много лет жизнь штата Виктория, политическая, общественная и частная…
— Ты пустомеля, Джоггинс! — во все горло заорал Дик Капуста. После этого началось столпотворение. Полицейские выстроились на сцене.
— Господь сошел на землю к своему народу…
— Хвала господу, — пропел Барни, подражая торжественному тону Джоггинса.
— Я хочу поведать вам правду о тотализаторе в Керрингбуше, — продолжал Джоггинс.
— Этот тотализатор для бедняков! — рявкнул Боров.
— Уэст нажил огромное состояние на бедняках, — кричал Джоггинс. — Я сам видел, как две тысячи человек за один день вошли в тотализатор, и среди них были дряхлые старики и безусые мальчишки.
— Значит, он пользуется всеобщей любовью, — отпарировал Ренфри из последнего ряда, где он сидел вместе со своими помощниками. К нему подскочили трое полицейских и бесцеремонно вывели из зала.
— Азартные игры — величайшее зло нашей страны, — продолжал Джоггинс. Страх его прошел, и он вызывающе смотрел на толпу, но старичок председатель подле него весь дрожал.
— А что вы скажете о бирже и биржевиках? Почему вы не нападаете на богатых? — раздался голос одного социалиста, который получил подделанный билет от Барни Робинсона.
— Да! — крикнула женщина, сидевшая рядом с социалистом. — Почему вы не говорите о дельцах, которые грабят рабочих?
— Первый раз в жизни слышу, чтобы женщина подняла голос в защиту порока.
Шум в зале становился все громче; Скуош Льюис встал на левой галерке во весь рост и стоял до тех пор, пока Джоггинс не обратил на него внимания.
— Я хотел бы задать вопрос.
— Какой вопрос?
— Почему вы долгов не платите? — внушительно спросил Скуош.
— Вон! Вон! За дверь его! — завопили приверженцы Джоггинса, а сторонники Джона Уэста орали: — Да, да, почему ты долгов не платишь? Почему не отдал семнадцать фунтов?
Джоггинс растерялся было, но тут же нашел выход из положения.
— Шайка Джона Уэста собирает сплетни, чтобы очернить меня!
— Так вы отрицаете, что должны семнадцать фунтов?
— Я видел сегодня своего кредитора, и он дал мне расписку, что я ему ничего не должен.
— Выгнать скандалиста! — кричали сторонники Джоггинса.
— Ладно, могу и уйти, — сказал Скуош, видя, что к нему подходят трое полицейских. «Лучше убраться подобру-поздорову, — думал он, — не то еще арестуют».