Он, Эштон, по крайней мере поступает как подлинный представитель рабочих; дело дошло до того, что Хьюз наложил запрещение на его последнюю брошюру. Зато теперь он волен писать что угодно, волен организовывать и бороться, волен говорить что хочет, как в былые времена. Эштон знал, что обладает природным ораторским талантом; он мог завладеть любой аудиторией — в университете, в парламенте, на собрании лейбористов, в закрытом помещении, на берегу Ярры или на уличном перекрестке, — а сегодня он будет говорить как никогда.
За все время своей бурной карьеры он не произносил лучшей речи. Он бичевал Хьюза и лейбористов-ренегатов, поджигателей войны и спекулянтов, консерваторов и либералов; он бичевал всех, кто стоял за воинскую повинность. Осуждая воззвание, выпущенное Хьюзом, он сказал: «Если все люди того же мнения, что и я, то ни один человек не откликнется на это воззвание».
Он искал глазами Гарриет. Да, она здесь! Вот она, в первом ряду, миловидная, со вздернутым носиком, машет затянутой в перчатку рукой и вместе со всеми шумно выражает свое одобрение. Он покорил слушателей с первых же слов, они разделяли все его чувства. Возмущаясь репрессивными мерами, принятыми против социалистов и ИРМ, он сказал:
«Революцию делают не агитаторы. Революции зарождаются в сердце народа, а эти люди — народные лидеры, потому-то враги народа так ненавидят и боятся их.
Требование о введении воинской повинности выдвинуто у нас потому, что наш рабочий класс более развит, более сознателен и спаян крепче, чем в любой другой стране. Рабочие Австралии стали примером для всего мира. Я от души надеюсь, что все рабочие поймут: незаконный призыв в армию и требование воинской повинности имеют одну цель — бросить людей в кровавую бойню ради наживы богачей. Эта война ведется из-за рынков сбыта и из-за прибылей, она ничего не может дать рабочему человеку. Хьюз может прийти к победе, только уничтожив профсоюзы, поставившие его у власти, шагая по трупам тех, с кем он работал и дружил много лет. К победе он может прийти только по трупам наших молодых рабочих. Но рабочий класс Австралии даст достойный ответ Хьюзу! Планы Хьюза будут сорваны!»
На митинге присутствовал и Барни Робинсон. На следующий день он отправился на службу, в штаб-квартиру Джона Уэста, помещавшуюся на третьем этаже большого здания. Барни был ярым противником воинской повинности, но, работая у Джона Уэста в качестве заведующего отделом рекламы и агента по найму боксеров для его стадиона, он всегда находился в окружении «ура-патриотов» и сторонников воинской повинности.