После короткого сна — да и спал ли он, скорее всего нет, просто блуждал в сумбурных мыслях и видениях — Лукашевский спустился в аппаратную и увидел Полудина. Полудин стоял перед пультом, скрестив руки на груди, и насвистывал ламбаду. Поприветствовал Лукашевского кивком головы, досвистел мелодию до конца и сказал, что готов подежурить у пульта часок-другой, если у Лукашевского есть желание поспать. Увидев, что Петр Петрович не торопится воспользоваться его предложением, спросил, как ему понравились приготовленные Александриной бараньи котлеты. Петр Петрович в ответ усмехнулся: Полудин мог бы спросить и о чем-нибудь другом — отменные котлеты были не самым памятным событием минувшего дня. Но таков был весь Полудин: когда, например, птицы на перелете разбивались о маяк — а это, к несчастью, случается каждой осенью — он тревожился не о птицах, а о том, как раздобыть мыльный порошок для мыться маячного фонаря. Петр Петрович, конечно, похвалил котлеты и тогда По-лудин принялся снова рассказывать историю о том, как он раздобыл у чабанов кусок баранины. Из его рассказа получалось, что он уломал самых неуступчивых на свете людей, проявив при этом чудеса красноречия и хитрости.
Закончив историю о покупке баранины, Полудин тут же переключился на другую — стал рассказывать о том, как необыкновенно смело — весь в отца! — ведет себя его шестилетний сын Павлуша, совершенно не боясь мотоциклетной тряски, больших скоростей и крутых виражей. Все другие дети, утверждал Полудин, трусишки, а Павлуша — мальчик исключительный, потому что скорость для него — удовольствие. Вчера, например, на обратном пути из райцентра, влюбленно рассказывал Полудин, когда его "Хонда" вынесла их на прямой участок дороги, Павлуша потребовал прибавить газу и Полудин прибавил, да так, что зашкалило спидометр. Тут и взрослый вструхнул бы, а Павлуша только завизжал от восторга.
Лукашевский спросил, где этот участок дороги. Спросил машинально, без всякой тайной мысли, чтоб поддержать разговор, но оказалось — он поздно спохватился, — что тайная мысль все-таки была: прямой участок дороги находился возле курганов и, значит, спидометр на "Хонде" зашкалило перед тем, как Полудин увидел на курганах каменных баб.
Полудин вскинул голову и замолчал: дальше надо было рассказывать о каменных бабах, возвращаться к разговору, ради которого он, собственно, и пришел в аппаратную. Повздыхав, он пристально посмотрел в глаза Лукашевскому и, страдая, спросил, верит ли он в то, что каменные бабы на курганах были. Полудин поставил вопрос прямо и, очевидно, ждал такого же прямого ответа.