"А бабы? — спросил Петр Петрович. — А скифские бабы на курганах, которые то появлялись, то исчезали? Это что?"
"О-хо-хо, — вздохнул Гость. — Это действительно, странно. Вы уверены, что бабы появлялись?"
"Уверен. Да и мой помощник видел. И жена его".
"Это странно. Тут что-то другое. Разумеется, я очень хотел, чтобы бабы на курганах появились. Они понадобятся мне для моего фильма. Теперь они, слава Богу, есть, но тогда… — Гость пожал плечами. — Тогда я только хотел. Тут что-то другое. Может быть, мое биополе захватило вас? — он посмотрел на Лукашевского внимательно и настороженно. — Вы допускаете такое толкование феномена?"
"Но это, кажется, из области фантастики?" — ответил Петр Петрович.
"Кто знает, кто знает…" — Гость помолчал, потом коснулся рукой колена Петра Петровича и напомнил ему об обещанном ужине.
"Конечно! — спохватился Петр Петрович. — Сейчас будет ужин".
Гость остался в комнате, а Петр Петрович принялся хлопотать у кухонной плиты. "Надо же! — думал он. — Ну надо же!" — и вдруг поймал себя на том, что насвистывает ламбаду. Хотел остановиться, но тут же передумал: душевное облегчение, освобождение от прежних тревожных загадок, которое вдруг подарил ему Гость, было так приятно, что он готов был и запеть. Немного смущала, конечно, история со скифскими бабами, но о них думать не хотелось. В конце концов можно было принять и объяснение Гостя: ну, попал в его биополе вполне в духе нынешнего сумасшедшего времени. Зато все остальное выпало из странного ряда: нет больше головоломок, долой опасения насчет болезни… Есть только этот странный тип, этот приблудившийся Гость, он же, кажется, Режиссер: ведь сам упомянул о каком-то фильме.
Лукашевский решил, что завтра же осмотрит ограду, погребок в гараже, осмотрит Главный Грот — но это уже послезавтра — и найдет в нем ту самую хитрую нишу с боковым углублением. Впрочем, он и теперь уже верил, что все это так: в ограде есть пролом, в погребке остались следы Гостя, а в боковом углублении ниши, о котором он до сих пор не знал, можно надежно спрятаться от посторонних глаз.
"Теперь вот о чем, — сказал он Гостю, когда тот утолил первый голод, теперь, пожалуйста, несколько слов о себе. Я не стал бы вас спрашивать об этом, но вы, согласитесь, некоторым образом морочили меня, выдавали себя за некую внеземную силу, а это, простите, несколько некорректно с вашей стороны. Словом, кто вы?" — спросил Лукашевский.
"Да, — согласился Гость. — Вы правы. Но было так скучно. Хотелось хоть немного игры. Игра — это моя главная страсть. Я — режиссер. Кстати, так можете меня и называть — Режиссером. Мое настоящее имя вам ничего не объяснит. Да мы, пожалуй, и не встретимся больше: я нашел себе другое пристанище. К тому же наступает пора съемок. Теперь я буду там, на съемках. Потому и пришел к вам с этим откровением. И еще я понял, что вам сейчас нужна душевная уравновешенность, ясность, потому что впереди у вас столько испытаний и открытий. Лишний груз вам ни к чему. Знаю: к истине вы пробьетесь, вы станете ею, — сказав это, Гость охнул и нахмурился, как если бы фраза вырвалась из его уст помимо воли. — Простите, простите, — извинился он тут же, прижав руку к груди. — Откуда мне знать… Просто сболтнул. Истина, конечно, не ахти что, не тайна за семью печатями, мы постоянно носим ее в себе, себя не узнавая… Но я, кажется, опять не о том".