– Мне представляется, – продолжал Виктор, – что даосы под дао, по существу, понимают природу. Она так же не познаваема, как бог. Это все различные формы выражения абсолюта.
Заметив, что Альберт не слушает его и не делает никаких реплик, Виктор остановился и, глядя с улыбкой на него, предложил:
– Если вы хотите больше узнать про И цзин, можете прийти на собрание клуба. Я сам там буду. Возьмите приглашение. Там будет Док. – И увидев, что Альберт вопросительно на него посмотрел, добавил: – Вы много потеряете, если не увидите этого человека. Уверяю вас. А Букинисту, если встретитесь с ним, привет от меня огромный. Я часто пользуюсь его услугами. Что-нибудь он вам еще сказал насчет книги?
– Ничего определенного.
Договорились, что если он что-то узнает о книге Альберта, то сообщит ему.
* * *
После ухода Альберта, Виктор, просматривая оставленную копию книги, вспомнил, что некоторое время назад Док просил его найти что-нибудь про переводчика Шклярова, который занимался Византией. Он тогда не нашел ничего, напечатанного им, узнал только, что в эмигрантской прессе была заметка о его гибели при невыясненных обстоятельствах. И Док больше его об этом не просил.
Когда он пролистал страницы копии, оставленной Альбертом, то не обнаружил в них ничего особенного. Последние дни византийской истории. Обычная историческая хроника. Но он смутно стал догадываться, что интерес Дока и этого Альберта к византийской истории не случаен. Почему она вдруг им обоим понадобилась?
Виктор в последнее время недолюбливал Дока, тот все больше натаскивал в качестве своего идейного приемника молодого Алексея. Если так и дальше пойдет, то с позицией Виктора в клубе можно будет не считаться. Возможно, Док его боялся. Ведь он научный сотрудник и лучше понимает различные философские теории. Это же его специальность.
Странным показалось ему также то, что он однажды видел Дока, сидевшего с какой-то старой машинописной рукописью. Он ее быстро успел спрятать в свой сейф, чтобы Виктор не видел. Виктор намеренно не спрашивал Дока о рукописи, а тот даже словом о ней не обмолвился.
Когда он читал его «Пути перемен», почему-то вспомнил Секста Эмпирика. Тот не зря уверял людей в том, что трудно в этом мире что-то утверждать однозначно.
Виктор считал, что все признают перемены. Не в этом дело. Важнее другое – какой принцип человек признает для себя главным? Личность и идея от других отличаются только этим.
Его всегда напрягала постоянная необходимость выбора. Если действовать во всех направлениях, как Солнце, то энергии нужно иметь не меньше. А если только в одном направлении, можно малыми силами достичь значительных результатов. Но для этого нужна концентрация сил. Поэтому выбор пути казался ему очень важным делом, и он часто опаздывал принимать решения.