из темного газового с золотом платья». И царь, который, заметив Элен, удостоил ее танцем, и Борис
Друбецкой, не спускающий глаз с царя... Трудно представить себе все это, зная, что пушки Напо-
леона уже глядят своими жерлами на город, где танцует Элен, и французская кавалерия скачет по
русской земле, и движутся пехотинцы...
«Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооружен-
ного неприятеля не останется на моей земле», — сказал Александр I Балашеву и настаивал, чтобы
эти слова непременно были переданы Наполеону. Александр гордился этими словами, но умный Ба-
лашев не передал их: «какое-то сложное чувство удержало его». Ведь и сам Александр не написал
этих слов в письме, отправленном с Балашевым, потому что еще надеялся помириться и предотвратить
войну.
Толстой не называет русского царя «плешивым щеголем», но и у него он «властитель слабый
и лукавый». Сказать красивую фразу он может, а войска к войне не готовы, окружающие царя люди
заняты своей карьерой; армия состоит из трех частей, не имеющих общего главнокомандующего, и
царь колеблется, не знает, принять ли на себя это звание. Правда все это или Толстой намеренно
сгустил краски, а на самом деле Александр I не был так беспомощен и легкомыслен?
Известие о войне действительно застало царя на бале. Но ведь от Толстого зависело, сказать
об этом читателю или показать Александра не в этот день, а, скажем, назавтра, когда он совещал-
ся с генералами. Это тоже была бы правда, но писатель выбрал ту правду, которая помогала ему
подтвердить свое понимание истории.
Наполеон и Александр I — разные люди, разного типа властители. Но оба они, по мнению Тол-
стого, несут людям зло тем, что считают себя вправе решать судьбы народов.
Наполеон посылает свои полки в Россию, Александр в это время танцует на бале и произ-
носит громкие фразы — но оба они, считает Толстой, ничего не определяют в движении истории,
потому что она движется не волей императоров и полководцев, а обычной повседневной жизнью
народа. Власть обоих императоров только мешает естественной жизни народа.
Мы далеко не во всем можем согласиться с философией истории, созданной Толстым. Но в его
теории есть нечто очень привлекательное. Если история складывается из отдельных поступков отдель-
ных людей, то каждый человек несет громадную ответственность за все, что происходит на земле, —
каждый, а не только Наполеон или Александр I. Значит, и Пьер, и князь Андрей, и Наташа решали
судьбу своей страны, значит, и каждый из нас решает ее своей жизнью.