«Капитанской дочке» открывает нам не только Пугачева, но и Пушкина, как Кутузов в «Войне и
мире» — не только Кутузова, но и Толстого. Толстой видел Наполеона так, а не иначе, потому что у
него была своя теория войны, свое понимание истории — их-то мы начинаем постигать, вглядываясь
в описанных им исторических деятелей.
Мы помним, каков Александр I у Пушкина. Мальчиком-лицеистом он дерзко смеялся над все-
властным царем: «Под Аустерлицем он бежал, в двенадцатом году дрожал». Зре лый Пушкин —
после смерти Александра I, после декабрьского восстания — напишет знаменитые четыре строки;
каждое слово в них продумано, выверено целой жизнью:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
У Толстого Александр не такой. Мы помним его на смотре войск перед Аустерлицем: молодой,
красивый, возбуждающий поклонение офицеров... И даже после разгрома Аустерлица — растерян-
ный, но величественный, и по-прежнему Николай Ростов обожает его, и в Тильзите толпа бежит за
ним, преклоняясь и восхищаясь; у него прекрасные голубые глаза, он весь — величие, и невозмож-
но себе представить, чтобы о нем можно было сказать: «плешивый щеголь»!
Но с первых же страниц третьего тома «Войны и мира» император Александр начинает напоми-
нать пушкинскую характеристику. Раньше мы видели Александра, как и Наполеона, глазами героев
романа — прежде всего влюбленного в него Николая Ростова. Теперь мы смотрим на царя с дру
гой точки зрения — глазами Толстого.
В то самое время, как войска Наполеона стояли на берегу Немана, ожидая только приказа,
чтобы начать войну, «русский император... более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры.
Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император при-
ехал из Петербурга... Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только
на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне».
64
Когда пришло известие о переходе войск Наполеона через русскую границу, Александр I был
на бале. Мы прочли первые две главы, видели Наполеона в походном сюртуке, сидевшего на берегу
Немана, и людей, гибнущих в волнах, и всю громаду французской армии; мы уже поняли серьез-
ность происходящего — начиная читать третью главу, мы с трудом заставляем себя вернуться в при-
зрачный мир, окружающий русского царя; «веселый, блестящий праздник»; графиня Элен Безухова со
своей «тяжелой, так называемой русской красотой», ее «блестящие обнаженные плечи, выступавшие