стьян, решивших остаться под властью французов, чтобы не потерять свое добро.
Мы тоже осуждаем крестьян за то, что они поддались на уговоры врага. Но в то же время нам
обидно читать, как Ростов с помощью лакея Лаврушки одолел крестьянский бунт. Обидно понимать,
как темно сознание крестьян, как дики их представления о добре и зле, правде и лжи, как робки их
попытки самостоятельно, без указаний помещиков, решать свою судьбу.
И всего огорчительнее читать те страницы, где княжна Марья от всего сердца хочет помочь
крестьянам, отдать им свой хлеб — она чувствует, что отец и брат сделали бы то же самое, — а
крестьяне не понимают ее, видят хитрость в ее искреннем желании делать добро.
Толстой задумал свой роман как книгу о декабристе, вернувшемся из ссылки в шестидесятых
годах XIX века. Потом он решил обратиться к более ранним временам — к самому восстанию дека-
бристов. Затем — вернулся к войне 1812 года и еще раньше — к войне 1805—1807 годов. «Война и
мир» стала книгой, показывающей формирование декабризма, — действие романа кончается за
пять лет до событий на Сенатской площади. Мы уже видели, как плохо удавались попытки Пьера об-
легчить положение своих крестьян. Теперь перед нами — стена взаимного непонимания, отделяющая
крепостных людей от их помещицы — княжны Марьи. Для богучаровских мужиков она чужая; но
ведь среди них несколько лет прожил князь Андрей, стараясь, сколько возможно, облегчить их поло-
жение. Оказывается, это не помогло — крестьяне по-прежнему не верят в добрые намерения
господ. Знаменитые слова В. И. Ленина: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от
народа», — были сказаны о декабристах через два года после смерти Толстого, в 1912 году. Но кни-
га Толстого помогает нам глубже понять трагическую справедливость этих слов.
Вернемся к княжне Марье. Ростов явился как спаситель в трудный час ее жизни, совер-
шил подвиг (иначе княжна Марья не может и не хочет назвать его поступок) и вошел в ее судьбу
навсегда.
Ничего этого не было бы, будь старый князь жив и здоров. Никогда крестьяне не осмелились
бы спорить с ним, не было бы ни бунта, ни спасения. Ростов купил бы у Алпатыча сено и уехал, даже
не увидев княжну Марью, да вдобавок старый князь, скорее всего, встретил бы Николая надмен-
но и презрительно, как брата той, которая оскорбила князя Андрея.
Теперь все произошло иначе — и получается, что смерть старого князя на самом деле осво-
бодила княжну Марью. В том-то и сложность наших отношений с родителями, что они действи-