лон, которого так долго ждал он... Он твердо и ясно говорит свое мнение... Все поражены... и вот он
берет полк, дивизию... Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается
он...»
Четверть века назад статный красавец князь Николай Болконский под Чесмой или Измаилом
мечтал о том, как наступает решительный час, Потемкин сменяется, назначается он...
А через пятнадцать лет худенький мальчик с тонкой шеей, сын князя Андрея, увидит во сне
войско, впереди которого он идет рядом с отцом, и, проснувшись, даст себе клятву: «Все узнают,
все полюбят меня, все восхитятся мною... я сделаю то, чем бы даже он был доволен...» (Он — это
отец, князь Андрей.)
34
Болконские тщеславны, но мечты их — не о наградах: «Хочу славы, хочу быть известным лю-
дям, хочу быть любимым ими...» — думает князь Андрей перед Аустерлицем.
А люди не знают, что князь Андрей готов совершить для них, ради их любви. Мечты его
прерываются голосами солдат:
«— Тит, а Тит?
—
Ну, — отвечал старик.
—
Тит, ступай молотить...
—
Тьфу, ну те к черту. .»
У солдат идет своя жизнь — с шутками, с горестями, и нет им дела до князя Андрея, но он все
равно хочет быть любимым ими.
Ростов, влюбленный в царя, мечтает о своем: встретить обожаемого императора, доказать ему
свою преданность. Но встречает он Багратиона и вызывается проверить, стоят ли французские стрел-
ки там, где вчера стояли. «Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ро-
стов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше...» Над ним
жужжат пули, в тумане раздаются выстрелы, но в душе его уже нет страха, владевшего им при Шен-
грабене.
Так прошла ночь перед сражением — каждый думал о своем. Но вот наступило утро, и двину-
лись войска, и, несмотря на то, что вышли солдаты в веселом настроении, внезапно и необъяснимо
«по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины». Возник-
ло оно потому, что это сознание было у офицеров и переда лось солдатам, а офицеры вынесли это со-
знание бестолковщины из вчерашнего военного совета. Так начало осуществляться то, что предвидел
Кутузов.
Но в ту самую минуту, когда русскими войсками овладело уныние, появился император Алек-
сандр со свитой: «Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в
душную комнату, так пахнуло на невеселый кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в
успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи». Все оживились, кроме Кутузова.
«Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека» и говорил с императором, «по-